душ...
– Я вам все отдам, – прошептал я, – разрешите мне достать портмоне...
Так как возражений от грабителя не поступило, я дрожащими пальцами выудил из кармана кошелек, который у меня тотчас вырвали. Хорошо бы, чтобы этим все и ограничилось! Жаль только, что у меня в портмоне все кредитные карточки, придется сразу же блокировать их.
– Мистер Бэзил Бэскакоу, – произнес голос, видимо, изучивший мое удостоверение личности. – Черт, да вы что, русский?
Последняя фраза была произнесена по-русски, вернее, на американском русском – со смешным картавым прононсом и неверной интонацией. Так говорят некоторые из эмигрантов, которые, пробыв в Штатах пару лет, корчат из себя коренных американцев (хотя кто попадает под определение таковых – индейцы?) и намеренно уродуют родной язык, дабы возвыситься в первую очередь в собственных глазах. Или так говорят дети и внуки этих самых «коренных американцев», которые лопочут по-английски без проблем, зато имеют большие проблемы с тем, чтобы нормально изъясняться на языке своих родителей.
– Ну, как сказать... – протянул я, тоже переходя на русский и чувствуя, что долго так стоять не смогу. – У меня двойное гражданство – американское и российское. Обычно подобное не допускается, но – последнее мне вернули еще в 90-м, особым постановлением Президиума Верховного Совета... Если хотите денег, то берите все, однако не трогайте старого и больного человека, который ничего плохого вам не сделал и лица вашего даже не видел, мисс...
Господи, какую чушь я несу! Осталось только во всеуслышание заявить, что я – нобелевский лауреат, и тогда меня похитят и потребуют выкуп!
– Тогда зачем вы меня выслеживаете? – спросил голос и прибавил пару непечатных американских ругательств.
Внезапно до моего разумения дошло: на меня вовсе не бандиты совершили нападение – за спиной стоит красавица Таня Ларин! Каким же я был наивным – она специально свернула в проулок, чтобы иметь возможность взять меня на мушку!
– Таня, если позволите, я вам немедленно все объясню, – произнес я и тотчас пожалел об этом: бандитка дала мне подзатыльник, да такой, что я застонал от боли.
– Откуда тебе знать мое имя? – спросила она на том же ужасном русском.
Не в состоянии выносить, как она уродует наш великий и могучий, я уже по-английски ответил:
– Произошла какая-то ошибка, вы обознались, мисс...
– Ври, ври, да не завирайся! – заявила по-русски Таня, видимо, как и некоторые представители волны эмигрантов, обожавшая русские фразеологизмы, вставляя их где следует и, по большей части, где не следует. – Ты знаешь, как меня зовут, следил за мной от отеля... Я что, по-твоему, слепая? Ты преследуешь меня!
А я-то думал, что мне удалось остаться незамеченным! Да, когда дело имеешь с матерыми преступниками, лучше не зазнаваться. Получается, что все это время жертвой был я, а не Таня!
–
