Ему не позволят покончить с собой… и поступить на работу в миграционный офис Раа. Видимо, потому, что работа на таких постах предполагает «общественно-значимые решения»…
Боль в ступнях досаждала. Крокодил чувствовал себя оскорбленным и не мог побороть это чувство. Айра во многом прав: он не хозяин себе.
Он подполз к воде, сел и сунул ступни в речку. Облегчение пришло, но ненадолго. Крокодил знал, что через минуту ноги озябнут; кожа на его груди обветрилась и неприятно саднила, а плечи горели, опаленные солнцем. Он не привык ходить без рубашки.
Вода медленно меняла цвет, из сиреневой делаясь зеленоватой. Солнечные пятна играли на ее поверхности.
Тимор-Алк сидел, не шевелясь. Крокодил, поднявшись, посмотрел ему через плечо; на тощих коленях Алка лежала, будто в обмороке, испачканная кровью рука: пореза не было. Был толстый розовый рубец.
– Как ты это сделал?!
Тимор-Алк посидел еще секунду, потом медленно повернул голову. Зеленоватые волосы у него на макушке стояли дыбом. Лицо, в тон им, приобрело зеленоватый оттенок.
– Ты затянул! – Крокодил не верил своим глазам. – Как ты это сделал, объясни мне?
– Это незачет, – очень тихо, с трудом выговорил Тимор-Алк. – Зачет – надо уложиться в пятнадцать единиц, порез стандартный… А я до стандарта не дотянул…
Он наклонился вперед и опустил кисти в воду. Крокодил сел рядом.
– Я вообще этого не умею, – признался. – У нас считается, что это невозможно.
– Я дома тренировался, – сказал Тимор-Алк, не слушая его. – Я укладывался в пятнадцать, запросто. А здесь не могу.
– Почему?
Зеленоволосый пожал плечами:
– Они меня не любят.
– Ну и что?
– Идет отток энергии. Не успеваю восстановиться.
– А тебе надо, чтобы тебя любили?
Тимор-Алк криво усмехнулся:
– Достаточно нейтрального фона.
– Да, – спохватился Крокодил, – а почему они тебя не любят? За то, что ты метис?
Тимор-Алк кивнул.
– Это называется ксенофобия, – заметил Крокодил авторитетно. – И, вообще-то, недостойно цивилизованного общества.
– Здесь у нас не цивилизованное общество, – сказал Тимор-Алк. – Здесь остров, если ты заметил.
– Погоди. Если дело в том… Я ездил на монорельсе, встречал разных людей, их не раздражало, что я мигрант! Я видел еще одного мигранта, он совсем синий… Почему для этих парней так принципиально, что ты полукровка?
Парень посмотрел исподлобья. Встал, покачнулся и еле удержался на ногах:
– Нет времени на разговоры. Я пошел их догонять.
– Удачи, – подумав, отозвался Крокодил.
– А ты?
– Не знаю, – он в самом деле не знал. – Я не умею затягивать раны своей волей.
Алк
