суровое лицо Ирмана казалось живым.
– Полночь! – голос Венцлава прозвучал неожиданно громко, и Степа вздрогнул. – Степан Иванович, станьте рядом и молчите, что бы не случилось. Молчите и слушайте…
Степа, ничего не понимая, встал поблизости от гроба. Он думал, что товарищ Венцлав собирается обыскать последнее жилище генерала, но Венцлав внезапно простер над гробом руки, плавно провел ими по воздуху и, наконец, замер, держа ладони над лицом мертвеца. Послышались странные слова – Венцлав читал нараспев что-то, напоминающее то ли церковную службу, то ли (что было совсем дико) колыбельную песню. Это продолжалось минуты три, как вдруг Венцлав громко крикнул: «Встань!» – и взмахнул правой рукой.
И тут же Степа почувствовал, что земля начинает уходить из-под ног. Мертвое лицо Ирмана дернулось, задрожали ресницы, и генерал открыл глаза. Но самое страшное лишь начиналось – Венцлав неторопливо двинул рукой, и мертвец начал приподниматься. Минута – и он уже сидел в своем гробу. Белые застывшие губы шевельнулись, и Косухин услышал низкий хриплый голос:
– Зачем… ты звал меня?
– Ответь на вопрос – и я тебя отпущу, – Венцлав наклонился почти к самому лицу мертвеца. – Что такое «Рцы мыслете покой»?
– Это пароль операции «Владимир Мономах», – мертвый голос звучал ровно и без всякого выражения.
– Кто должен руководить ею после твоей смерти?
– Полковник Лебедев. Но дать приказ может лишь Руководитель Проекта…
– Что такое «Владимир Мономах»?
Несколько секунд мертвец молчал. Сжавшийся в комок Степа вдруг заметил, что в глазах Ирмана мелькнуло нечто осмысленное. Через мгновенье он понял, – это была страшная, неведомая живым боль.
«Господи, нельзя же так!» – вдруг подумал Косухин. Он давно уже не поминал Творца, считая себя убежденным атеистом, но этот ужас никак не укладывался в столь родное ему учение Маркса и Энгельса.
– Что ты знаешь о «Владимире Мономахе»? – Венцлав резко ударил мертвеца по лицу.
– Господи! – прошептал Косухин. – Прекрати это, Господи!
И, сам не понимая, что делает, быстро перекрестился.
В ту же секунду глаза мертвого Ирмана широко раскрылись, в них вспыхнул гнев – и над гробом неторопливо поднялись огромные скрюченные руки.
– Назад! – крикнул Венцлав, но мертвец уже схватил его за горло. Мертвый рот раскрылся, послышалось хриплое рычание. Венцлав пытался сбросить вцепившиеся в него ручищи, но мертвый генерал уже вставал, глаза горели красным огнем, черная борода зашевелилась…
– Косухин!.. – прохрипел командир 305-го. Степа опомнился, схватил лом и, зажмурившись, ударил по мертвому лицу Ирмана. Затем ударил еще, и еще – пока наконец не услышал чуть придушенный голос товарища Венцлава:
– Хватит, Степан Иванович… Спасибо.
Тело генерала почти вывалилось из гроба. Лицо, куда пришлись удары лома, уже ничем не напоминало лик человека.
– Позовите
