и в случае поимки мне была гарантирована тюрьма.
Я вернулся к Гэри, отдал ему ключи, и он принялся рыться в моей сумке, а потом заговорил тоном профессионала:
– Теперь слушай внимательно, это важно. У тебя шесть шприцев с дексаметазоном, два с допамином и достаточно фентаниловых пластырей, чтобы продержаться месяц. Инъекция дексаметазона уменьшит отек, подарит Эбби несколько часов ясности и вернет ее почти в нормальное состояние. Если опухоль чересчур увеличится и мозг снова окажется в тисках, выходов будет два. Если у Эбби повысится давление, ты ничего не сможешь сделать. Зато, возможно, она перестанет страдать. Если давление понизится, ей будет трудно дышать и не исключено шоковое состояние. Допамин препятствует этому, повышая сердечный ритм. Проще говоря, дексаметазон – это атомная бомба для ее надпочечников. Делать ей инъекцию – все равно что подливать в бензобак реактивное топливо. Мотор отлично работает, хотя не исключено, что в какой-то момент его разнесет на части. Альпинисты, которые восходят на Эверест и Килиманджаро, пользуются этим препаратом, чтобы избежать отека легких. Если у тебя когда-нибудь был настолько сильный насморк, что ты не мог дышать и прыскал себе в нос «Африн», ты поймешь, как действует эта штука.
Он сделал паузу.
– Допамин и дексаметазон прекрасно работают по отдельности, но если использовать их вместе, могут начаться проблемы. Они нейтрализуют друг друга. Применять то и другое – все равно что балансировать на лезвии.
Гэри прав. Эбби так долго употребляла разные препараты, что сделалась нечувствительна к ним. То есть ей требовалась большая доза лекарства, чтобы достичь должного эффекта. Ничего страшного, если бы боль не усиливалась. Но поскольку боль все возрастала, наша способность бороться с ней постепенно снижалась. Гэри сложил руки на груди.
– Как лечащий врач Эбби я обязан тебя предупредить. Если применять его долго, дексаметазон вызывает язву желудка, внутренние кровоизлияния, сердечную недостаточность, обезвоживание и глаукому. Не считая этого, все в порядке.
Я пожал плечами:
– Сомневаюсь, что мы будем применять его долго.
Он сунул руки в карманы и посмотрел в сторону улицы.
– И еще…
– Что?
– Ты не увидишь приближение конца. Точнее, сначала услышишь, а потом увидишь. И тогда начинай обратный отсчет. Проблема в том, что у этой пороховой бочки не видно фитиля. – Он указал на сумку. – Дексаметазон… одна инъекция снимет боль, две вырубят ее на целый день, а три… ну…
Я понял, что он пытается сказать.
– Спасибо, Гэри.
– Если хочешь что-нибудь сказать, не тяни.
– Закрой глаза.
– Что?
– Просто закрой глаза. У меня для тебя подарок.
Он послушался, и я изо всех сил треснул его в левый глаз. Гэри грохнулся на пол.
– Зачем ты это сделал?!
Я помог ему встать.
– Тебе придется что-нибудь соврать, когда будешь
