тетушка Урсула, – проворковала Джессика. – Леди Элинор нам непременно поможет!
Урсула откинула голову на спинку кресла. Глаза ее были закрыты, она дышала глубоко, ровно… похоже, опять заснула.
– Не обращайте внимания, – шепнула Джессика. – Из-за этой леди Элинор было много неприятностей, поэтому понятна надежда, будто ее возвращение все исправит. А вы ведь видели портрет. В вас и впрямь есть что-то общее: эти волосы, и глаза, и улыбка… Конечно, не укажи на это Урсула, я бы ничего не заметила: все-таки портрет очень старый, да и леди Элинор была такая красавица…
«А на вас просто смотреть противно», – закончила мысленно Марина.
Ощутив, как можно истолковать ее слова, Джессика так и вспыхнула:
– О, ради бога, не подумайте… Такая бестактность с моей стороны! Я только хотела сказать, что у леди Элинор совсем другой тип, в ней есть что-то величественное, в то время как вы…
«Простушка и деревенщина», – с новым приступом обиды продолжила про себя Марина.
Чувствуя, что окончательно испортила дело, Джессика махнула рукой:
– Простите меня, Марион, и не обращайте внимания. Я изрядно одичала в этом замке, среди этих полубезумных стариков и своих печальных воспоминаний!
– Да… вам бы уехать, развеяться, – вмиг забыв обиду и исполнясь сочувствия, шепнула Марина.
– Конечно… уехать, – рассеянно повторила Джессика. – Но… Видите ли, мне и правда некуда пойти: ни дома, ни родни у меня нет. Макколов же я знаю с детства: прежний лорд дружил с моим отцом, хотя, конечно, разница в положении… – Она деликатно поджала губы. – И все-таки для всех разумелось само собой, что рано или поздно мы с Алистером поженимся. Я смотрела на Маккол-кастлкак на свой дом, на Десмонда – как на брата, на его родных – как на своих родных. И теперь я и не могу это покинуть. Я люблю здесь все и вся. Приданого у меня нет, кто возьмет меня замуж? Жить мне тоже не на что. Даже думать боюсь, что со мною станется, когда Десмонд вздумает жениться. Едва ли его жена захочет терпеть бедную родственницу!
Очевидно, нечистая совесть Марины была причиной того, что ей почудилось некое напряжение в глубине прозрачных глаз Джессики.
– Едва ли вы засидитесь в девках или приживалках, – сказала Марина резковато. – Вы слишком уж красивы. Думаю, немало найдется мужчин, которые возьмут вас и бесприданницей!
Глаза Джессики налились слезами, и пламя свечей задрожало, заиграло, засверкало, отражаясь в этих дивных голубых озерах.
– Вы так добры, Марион, – сдавленно прошептала Джессика. – Дай вам Бог счастья.
Она опустила голову, утирая глаза, а Марина вдруг подумала, как все отлично устроилось бы, вернись Десмонд домой один. Он мог бы жениться на Джессике, не свяжи себя узами безумного корабельного брака! А может быть, после 31 июля оставить Десмонда в живых? Уехать в Россию, передав его Джессике?
Сознание, что счастье милой, красивой, печальной девушки зависит от нее, на миг опьянило Марину. Но еще
