того, чтобы смениться другим. Тень мальчика разрасталась на земле, и его разум засиял древними войнами и крылатыми созданиями, горой расплавленных костей демонов и городом – городом, который исчез в тумане времени.
Это старая загадка.
Передал ее дряхлый монах, брат Сайрус. Поскольку он был инвалидом, на плечи воспитанников возложили задачу приносить ему еду. Старика сложно было назвать добрым. Уж точно не милым дедулей и наставником. У него была ужасно крепкая хватка, и он часами держал мальчиков за запястья, заставляя их повторять бессмысленные катехизисы и признаваться во всяческих злодеяниях, которые они едва понимали, не то что совершали. Все дети боялись монаха и его крючковатых хищных рук, но старшие мальчики, вместо того чтобы защищать младших, отправляли их в его логово вместо себя. Лазло боялся ничуть не меньше остальных, но все равно вызвался приносить старику все трапезы.
Почему?
Да потому, что брат Сайрус рассказывал истории.
В аббатстве их не одобряли. В лучшем случае они отвлекали от духовного созерцания. В худшем – чтили лжебогов и заражали грехом. Но брат Сайрус давно вышел за рамки подобных ограничений. Его разум отдал швартовы. Он вечно не понимал, где находится, и эта растерянность его раздражала. Лицо монаха искажалось и краснело. Изо рта брызгала слюна. Но бывали и минуты покоя: когда он проскальзывал в подвал своей памяти, где погружался в воспоминания о юности и сказках своей бабушки. Он не помнил имен других монахов или даже молитв, которые десятилетиями были его призванием, но истории лились из него потоком, и Лазло слушал. Впитывал их, как кактус капли дождя.
На юге и востоке материка Намаа – далеко-далеко от северной Зосмы – находилась бескрайняя пустыня Эльмуталет, пересечение коей считалось искусством, отточенным немногими, и яростно охранялось от всех других. Где-то в ее пустоте расположился город, но его никто никогда не видел. Он был слухом, басней – но слухом и басней, из которых возникли чудеса, доставляемые через пустыню верблюдами, чтобы разжечь воображение людей во всем мире.
У города было название.
Мужчины, управлявшие верблюдами и привозившие чудеса, поведали название и истории, и те распространились дальше, наряду с диковинками, в дальние края, где вызывали разнообразные видения сверкающих куполов и ручных белых оленей, женщин столь прекрасных, что они растапливали разум, и мужчин, чьи ятаганы ослепляли своим блеском.
Так длилось веками. Чудесам посвящали крылья дворцов, а историям – полки библиотек. Торговцы богатели. Искатели приключений осмелели и отправились на поиски города. Ни один из них не вернулся. Город был под запретом для фаранджей – чужаков, – которых, если они и переживали переход через Эльмуталет, тут же казнили как шпионов. Но это не остановило их попытки. Стоит поставить что-то под запрет – и человек возжаждет этого как спасения своей души, особенно когда это «что-то» – источник невообразимого богатства.
Многие пытались.
Но никто не возвращался.
Над
