из них оснащались зенитным пулемётом на турели: немаловажное по тем временам преимущество. БТ-7М имели феноменальный запас хода – 600–700 км, что в сочетании с такой же феноменальной скоростью – 62–86 км/ч – делало их идеальной машиной для глубоких прорывов. В отличие от британских «крейсерских», танки БТ обладали хорошо отработанной ходовой частью и, соответственно, более высокой надёжностью. Согласно книге М. Барятинского «Т-34 в бою», в Испании танки БТ-5, выдвигаясь на Арагонский фронт, без особых поломок совершили 500-километровый марш (с. 41). Полтора года спустя, уже в Монголии, БТ-7 6-й танковой бригады совершили 800-километровый марш к Халхин-Голу на гусеницах, и тоже почти без поломок (там же). Танки БТ достойно сражались и во время разгрома Квантунской армии в 1945 году, преодолев Большой Хинган и нанеся решительное поражение японцам вместе с «тридцатьчетвёрками» и американскими «шерманами». Марк Солонин сообщает, что «танковые бригады прошли тогда 820 км через горный хребет Большой Хинган со средним темпом марша 180 км (!) в день. Старые “бэтэшки” (самые свежие из которых были выпущены пять лет назад) выдержали и такое испытание. И, что кажется совсем уж невероятным, – после тяжелейшего форсированного марша, после боёв с отдельными группами японских войск, более 80 % танков (по состоянию на 30 сентября 1945 г.) были исправны!» («25 июня. Глупость или агрессия?», с. 304). Предлагаю запомнить эту интересную информацию – до того момента, когда мы будем говорить об «ограниченном моторесурсе» советских танков накануне войны…
В июне 1941 года БТ (как, впрочем, и Т-26) вполне годился для борьбы с подавляющим большинством немецких «панцеров» – за исключением, пожалуй, последних моделей Pz. III, получивших после войны во Франции 50-мм лобовую броню и 50-мм пушку. Но таковых в танковых группах германской армии вторжения, как уже говорилось выше, было всего лишь порядка 600–700 единиц. Да и с ними, при правильном ведении дела, можно было справляться, используя преимущество БТ в скорости и манёвренности, тактику борьбы из засад, тесное взаимодействие с более тяжёлыми типами танков и другими родами войск – пехотой, артиллерией и штурмовой авиацией. Собственно, именно это и делалось во время битвы за Москву осенью 1941 года: чтобы убедиться в этом, предлагаю почитать воспоминания М. Е. Катукова «На острие главного удара». Тот довольно часто упоминает БТ-7 (скажем, см. с. 81–83). Судя по тону и количеству высказываний легендарного советского танкиста, танки БТ вполне достойно проявили себя в составе его танковой бригады. Ему вторит и К. К. Рокоссовский: «Хорошо показали себя танки БТ-7: пользуясь своей быстроходностью, они рассеивали и обращали в бегство неприятельскую пехоту» («Солдатский долг», с. 37). Он, правда, сетует на то, что танки эти несли большие потери, поскольку «горели как факелы» (там же)[3].
Командующий 16-й армией генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский во время битвы под Москвой. 1941 год (источник: http://vivovoco. astronet.ru/ VV/ JOURNAL/ NEWHIST/ ROCK. HTM)
А вот что Герой
В июне 1941-го недавно освобождённый из ГУЛАГа Константин Константинович являлся командиром «недоделанного» 9-го мехкорпуса. Закончил войну Маршалом Советского Союза, командующим 2-м Белорусским фронтом, став в ходе войны, пожалуй, лучшим полководцем Красной Армии.
