Ты, Емлютин, и ты, Петрячков, ты тоже, прошу, Коля, – кивнул он Кадырову-младшему, – обеспечиваете порядок во всех помещениях оперпункта! В четырнадцать сорок пять я начинаю вручать диски. Всем, кроме этого, – указал он на мальчика в старой Наташкиной куртке, – покинуть немедленно кабинет!
И пока двое студентов-бригадиров вместе с Кадыровым-младшим, который моргнул понимающе, оттирали толпу назад, в коридор, Анатолий Иванович подталкивал их, не торопясь, в спины ладонями.
Затем Анатолий Иванович закрыл за ними дверь на ключ и, присев к столу, вздохнул, достал из папки допросный бланк.
– Фамилия, имя, отчество?
– Жадин Петр Константинович.
Корзубов переспросил еще раз год рождения, потом, проставив, разумеется, в графе отчетливо – Тысяча ДЕВЯТЬСОТ шестьдесят третий, – поднял глаза на Жадина Петра Константиновича.
Петр Константинович Жадин сидел на стуле перед его письменным столом в Наташкиной, еще из восьмого класса, выгорелой куртке и тоже во все глаза глядел на него. Глаза у мальчика были большие, волосы легкие и золотистые, совсем не длинные, а рот крохотный, очень яркий и над верхней губой уже пушок.
– Здравствуйте, – сказал мальчик тихо, – товарищ Леонард.
– Как?! – выговорил наконец Корзубов.
– Так, – заулыбался Петя. – Товарищ Леонард, я счастливый и живой.
– Ты… ты погоди! – Наставляя на него ладонь, Корзубов медленно отодвинулся вместе с креслом от стола. – Это что все значит?!
– Это значит, – опять ему улыбнулся Петя, – что я живой.
Корзубов затылком вместе с креслом уперся в стену, а сзади, будто в голову ему, тычком ударили по стене.
Сзади били, как видно, с размаху по стене табуреткой, ножками изо всех сил, а справа вдруг тоже начала грохотать под кулаками коридорная перегородка, и оттуда отчаянно ему закричали: – Верните ангела! – И Корзубов привстал.
Он не знал еще, что «Эмма» со второго этажа вдруг повернула назад, бегом спустилась сюда в коридор, принялась кричать и колотила по стене чем попало.
– Ты… Ты чего явился?! Куда?! – Вне себя, задыхаясь, выпрямился над ним Корзубов. – Тебя кто звал?! Слова?.. Слова вообще ничего не означают! Понял?! – И потряс перед его лицом бланком.
– Не означают? – прошептал мальчик.
Он хотел встать и не смог. Детские глаза смотрели на Корзубова.
– Не нужно было приходить?
– Ангела! – кричала за стенкой «Эмма», со всего размаху колотя о стену табуреткой.
– Ангела! – поддержали ее в коридоре. – Верни! – И, вся сотрясаясь, затрещала дверь. – Мы-пой-дем-к-Ле-о-нар-ду!
Тогда Анатолий Иванович словно бы увидел заново всю непонятную эту толпу с отросшими, со спутанными волосами, идущую сюда по двору к двери. «Что это, – пронеслось у него. – С ума схожу…» – И совершенно бледный Корзубов с трудом пригладил
