Жизнь Кости Жмуркина, или Гений злонравной любви. Николай Чадович
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Жизнь Кости Жмуркина, или Гений злонравной любви - Николай Чадович страница 17
– Как же я это носить буду? – удивился Костя, примеряя галифе, необъятные, как порты Ильи Муромца.
– Ничего, с кем-нибудь поменяешься, – хладнокровно ответили ему.
– А почему кальсоны без пуговиц?
– Потому, что ты рылом не вышел, – окончательно срезал его коптер, который лично своим рылом мог законно гордиться – не во всякий унитаз оно бы пролезло.
Особенно туго пришлось болезненно-полному мальчику интеллигентного вида (похищенные лекарства, надо полагать, принадлежали именно ему). Обрядить толстяка кое-как обрядили, но вот с обувкой вышел конфуз – перед его пухлыми икрами спасовали самые просторные кирзовые голенища. Два дюжих коптера, словно инквизиторы, пытающие еретика с помощью испанского сапога, рыча от злости, трудились над ним – и все тщетно! Выход был найден по-армейски простой. Плачущего мальчика всунули в огромные постовые валенки, в коих ему пришлось впоследствии проходить по жаре целую неделю, пока гарнизонный сапожник не вставил клинья в сапоги подходящего размера.
Часам к восьми новобранцы были кое-как экипированы. Их строем погнали на завтрак, калорийность которого, рассчитанная на строго научной основе, была основательно поубавлена стараниями начпрода, завстоловой, поваров и еще великого числа других людишек, к пищеблоку никакого отношения не имевших, но постоянно возле него ошивавшихся.
Если (условно говоря) для бойцов-первогодков солдатская служба, которую и так-то медом не назовешь, имеет вкус пота пополам с черным хлебом, то для новобранцев, прямо от маминой юбки угодивших в учебную роту, или, как принято говорить, – «в карантин», она оборачивается полынью и уксусом. Никогда в жизни, ни до, ни после этого, Косте не приходилось слышать ничего более отвратного, ничего более неприемлемого его организму, чем молодецкий выкрик дневального «Р-р-рота, подъем!», Этот вопль разделял бытие на спасительный сон и жуткую явь, он возвращал душу, сумевшую за ночь вкусить толику покоя, в ноющее, не успевшее отдохнуть тело. Все последующие шестнадцать часов состояли из построений, проверок, осмотров, марш-бросков, подтягиваний на перекладине, вдалбливания уставов, рытья траншей, уборки туалетов, хорового исполнения строевых песен душераздирающего содержания и бессмысленной, выматывающей шагистики, после которой просоленная потом гимнастерка стояла колом.
Краткой разрядки нельзя было достичь даже в нужнике, ибо посещать его можно было только с разрешения начальства и на строго ограниченное время.
Особенно ненавистна Косте была процедура отхода ко сну, которая хоть и определялась фразой «отбой – сорок пять секунд», на самом деле могла растянуться на час и даже более. Добраться в давке до своей койки, раздеться,