быть, Симон. Несмотря на качку и кромешную тьму, я все же различил на корме белую фигуру все в той же съежившейся позе. Этого Человека не разбудила буря! Он спал в тонущей лодке так, словно было постелено Ему в теплом доме.
– Учитель! – надрывался охрипший голос Симона. – Учитель! Мы гибнем. Научи… – кричали остальные. Кричала вся лодка, полная людей, потерянных среди мрака и ветра. Я тоже закричал: «Учитель! Учитель!»
Нас подбросило. Я вцепился в жесткое плечо рыбака, чтобы опять не упасть. На дне лодки было столько воды, что она сбивала с ног. Я вперил взгляд в темноту: силуэт Спящего пугал своей неподвижностью. Но вот Он зашевелился и выпрямился во весь рост. Неужели проснулся? Может быть, Он тоже был застигнут врасплох, очнувшись среди этого ужаса? Вдруг сквозь рев моря я услышал Его голос – бесконечно спокойный, усталый и как будто печальный:
– Где вера ваша? Почему вы усомнились? – Вера… У меня в груди сделалось горячо, как от ножевого ранения. Запоздалым эхом ко мне вернулись слова Иова, которыми я молился перед бурей: «Что бы ни случилось, я буду верить Тебе…» Вот как Он безгранично верит и такой же безграничной веры требует! Казалось, что буря потрясает весь мир до самой его сердцевины; весь мир, а не только то, что было вокруг. Стройная белая фигура вдруг выросла передо мной. Он встал. Я услышал, как Он говорит. Только сейчас Он говорил совсем по-другому: это больше не был усталый и грустный голос тщетно наставляющего учителя, но – молния против молний, гром против рева моря и ветра… Он не кричал, Он просто говорил, но этот спокойный повелительный голос достиг звезд и дна морского. Поначалу его звук терялся в грохоте бури, но когда Он умолк – ночь была тиха, как сама тишина… Неистовый круговорот воды и вой ветра – все это вдруг исчезло, как будто никогда не было… Понимаешь? Еще минуту назад волны закрывали от нас звезды. Но свист ветра оборвался, как лопнувшая струна, и над нами снова раскинулось небо, звезды, как и прежде, скатывались в море или беспечно мерцали на поверхности воды, покрытой легкой рябью.
Не будь мы такими вымокшими, потрепанными, измотанными ветром и чудовищным напряжением, не будь наша лодка полна воды, можно было бы подумать, что эта буря нам только приснилась. А Он опустился на скамью, съежился и снова застыл в неподвижности. Неужели снова заснул? Симон вполголоса приказал вычерпывать воду. Занимаясь этим, мы все поглядывали на Него. Во время бури мы забыли о Нем, но теперь, что бы мы ни делали, все наши мысли были с Ним. Просто в голове не умещалось, что после всего случившегося Он может снова уснуть, как набегавшийся ребенок, что Он может вот так безраздельно отдаться власти сна, этого преддверия смерти.
Но это еще не все, Юстус! Утром, когда мы подплывали к берегу, перед нами предстало крутое побережье. Только в одном месте можно было к нему подобраться – там, где вода подмыла скалу и раздробила ее на островки крупных острых камней. Учитель проснулся и молчаливым жестом приказал Симону, который, как верный
