– чтобы быть в состоянии полностью оценить собственную познающую и духовную душу; в молитве – чтобы никогда не забывать, что лицезреть Бога означает нисходить с горы со столь сияющим лицом, что необходимо покрывать его (ср. Исх 34, 33), и чтобы на наших собраниях оставлялось место присутствию Бога, а не занимались бы мы лишь самими собой; в обязательствах – дабы отказаться от вовлечения себя в борьбу, не знающую любви и прощения. В этом нуждается человек наших дней, который зачастую не умеет молчать – из опасения остаться наедине с самим собой, раскрыться, почувствовать пустоту, побуждающую задаться вопросом о смысле собственного существования, – человек, оглушенный шумом. Все, верующие и неверующие, нуждаются в том, чтобы научиться такому молчанию, которое позволяло бы Другому говорить, когда и как Он желает, а нам – понимать Его Слово». – № 16.
17 Jan Pawel II. W dialogu milosci z Kosciolem Wschodnim. W-wa, 1984.
18 Иоанн Павел II. Переступить порог надежды… С. 39-40.
19 Иоанн Павел II. Переступить порог надежды… С. 103.
20 Документы II Ватиканского Собора. – М., 1998. С. 233.
21 Войтыла К. Основания этики… С. 40.
22 Иоанн Павел II. Верую в Бога Отца… С. 42.
23 Там же. С. 46.
24 Там же. С. 120.
25 Там же. С. 101. «Согласно довольно распространенному мнению, – замечает Папа, – ученые, как правило, являются агностиками, а занятия наукой отдаляют от Бога. […] Еще более интересно и поучительно было бы выяснить, почему многие ученые и ныне, как и в прошлом, считают, что строго научный характер исследования и в то же время искреннее и восторженное признание существования Бога не только не противоречат друг другу, но и составляют прекрасное целое. […] Более тщательный анализ показывает, что переход к религиозным убеждениям совершается не сам по себе, в ходе научно-исследовательских экспериментов, но в силу основных принципов философии, таких, как принцип случайности, целесообразности, самодостаточности разума, которые ученый, будучи человеком, применяет в ежедневных контактах с жизнью и изучаемой действительностью. Более того, находясь на передовых рубежах современного мира, первым подмечая огромную сложность и вместе с тем удивительную гармонию действительности, ученый может стать особым свидетелем того, что есть все основания принять религиозное мировоззрение; он может также на личном примере показать, что признание трансцендентности не только не наносит вреда независимости ученого и целям научно-исследовательской работы, но побуждает неустанно стремиться выйти за пределы собственного «я» в постижении открывающейся самотрансцендентности человеческой тайны (с. 102-104). Неужели, вопрошает он, человеческий разум, с таким трудом пытающийся определить строение и законы взаимодействия частиц материи, не склоняется к тому, чтобы искать их начало в Высшем Разуме, положившем начало всему? Перед картиной всего этого великолепия, которое можно бы назвать бесконечно малым миром атома и бесконечно большим миром космоса, человеческий разум со всей полнотой ощущает, что всё это превосходит его творческие возможности и даже его воображение, и он осознает, что столь совершенное и великое творение не может не иметь Творца, мудрость Которого превыше
