и возвысить, то же слово рцы: Боже, в помощь мою вонми. Подымется ли щекотание плоти со своею обольстительною сластию, – и боишься, как бы сей огнь не опалил благовонного цвета целомудрия, взывай: Боже, в помощь мою вонми и проч.; или вошла бестревожность и прохлада в члены твои, и ты желаешь, чтобы это доброе состояние продолжилось или навсегда пребыло в тебе, усерднее тверди: Боже, в помощь мою вонми и проч. Так и при всякой духовной нужде эту одну тверди молитовку; и будет она для тебя избавлением от всего худого и охраною в тебе всего доброго. Почему пусть она непрестанно обращается в груди твоей; при всяком деле и служении, на пути и за столом, при отходе ко сну и пробуждении не преставай воспевать стишок сей и поучаться в ней, пока чрез постоянное упражнение в сем навыкнешь воспевать его и во сне.
210. Плодом сего будет первее всего то, что ты отвергнешь все богатство своих помыслов, и удерживаемый единостию сего стишка, будешь все более и более навыкать объединению ума помышлением о едином Помощнике, зря Его всегда присущим тебе, всевидящим и всесодержащим. Отсюда потом, восходя к живейшему общению с Богом, начнешь насыщаться все более и более возвышенными тайнами, погружаясь в Бога, с Ним единым пребывая и Им единым удовляясь. Так наконец достигнешь ты и той помянутой выше чистой молитвы, которая не допускает уже во внимание никакого образа и не проявляется никаким звуком голоса или произнесением каких-либо слов, но с неудержимою живостию исторгается из сердца, неизреченно восторженного пламенным устремлением ума к Богу, и изливается пред Ним неизъяснимыми воздыханиями и стенаниями.
10. О руководстве в духовной жизни – рассуждении с советом опытнейших (Соб. 2)
211. Некогда собрались старцы к св. Антонию Великому и с вечера до утра рассуждали о разных духовных предметах, – и особенно о том, какая добродетель больше всех, которая могла бы сохранять нас неуловимыми для сетей обольщения диавольского и прямым путем вести на верх совершенства. Предлагались разныя мнения: одни выставляли пост и бдение; другие – нестяжательность и презрение всех вещей; иные отшельничество или удаление в пустынь; иные – человеколюбие. Когда таким образом все высказались, стал говорить бл. Антоний. «Все сказанное вами спасительно и необходимо для ищущих Бога и желающих прийти к Нему. Но дать первенство какой-либо из указанных вами добродетелей не позволяют опыты падения преуспевавших в них. Ибо и отличавшиеся строгими постами и бдениями, и пребывавшие неисходно в пустынном уединении, и доходившие до крайней степени нестяжательности, и щедрые милостынедавцы попадались в сети врага и падали. И причина этому, думаю, не другая какая была, как недостаток рассудительности. Ибо она научает человека идти царским путем, избегая опасных крайностей: в отношении к пощению, например, она не допускает ни до чрезмерного изнурения тела, ни до поблажек ему. В Евангелии она называется оком и светильником души: светильник телу, говорит Господь, есть
