заревел Йен. – С левого борта адмиральский корабль!
– Какой еще корабль?
Схватившись за штурвал, Макдаф изо всех сил крутанул его.
– Руль не слушается! – завопил он, вцепившись руками в волосы. – Святые угодники, вы испортили руль!
Йен потянулся к горлу штурмана. Тот присел, и гигантский кулак шотландца просвистел в воздухе. Йен еще не видел, что капитан расталкивает матросов, чтобы пробраться по квартердеку, не видел приближающийся с правого борта адмиральский корабль, не видел адмирала, стоящего на палубе и в ужасе взирающего на происходящее.
Фрегат врезался в такелаж военного корабля, потом с треском уткнулся в его массивный корпус.
Тут лейтенант Йен Макдаф взорвался, завязалась драка, сопровождавшаяся громкими стонами и непристойной бранью. А новый матросик, решив, что фрегат не подойдет ему для путешествия в колонии, бросился к поручням.
– А ну иди сюда, несчастный червяк! Это все из-за тебя!
– Его чертова светлость захочет содрать с Йена шкуру.
Съездив Тича кулаком, Макдаф рявкнул:
– И будет прав, черт меня побери, потому что вы – куча ленивых, никуда не годных бездельников!
– Дьявол, только не надо перекладывать вину на нас, все дело в этом маленьком сосунке! – заорал красномордый штурман, указывая на Дейдру.
– Во мне?
Толпа матросов стеной наступала на нее, и девушка бросилась к поручням, споткнулась, упала на палубу, расцарапав руки и лицо, прикусив нижнюю губу. Она хотела подняться, но кто-то ударил ее сзади, затем чья-то рука схватила за шиворот, а другая отбросила на ванты.
– Забирайся на мачту и вытаскивай нас отсюда! – заорал гардемарин Хибберт.
Однако не было ни на земле, ни в аду силы, которая могла бы еще раз загнать Дейдру наверх.
– Лезь туда сам, мерзкая тварь!
Кулак Хибберта с размаху угодил ей в щеку. Потеряв равновесие, девушка упала на ванты, но, вскочив, ударила парня в зубы. Тот снова бросился на нее, завел ей руку за спину.
– Он ударил офицера! Он ударил меня! – вопил Хибберт.
– Такое преступление не может остаться безнаказанным!
– Наказать его! Привяжите его к мачте!
– Отстегайте посильнее! – Кто-то бросил к мачте плетку. – Спустите с его спины всю шкуру!
– Две дюжины ударов!
– Нет, три дюжины!
Матросы нашли козла отпущения, чтобы переложить всю вину на новенького и таким образом избежать наказания, которое чертов капитан и его темнокожий прихвостень, без сомнения, приберегли для них.
– Четыре дюжины ударов, Хибберт!
– Лучше пять!
– Не-е-ет! – закричала Дейдра.
Хибберт с обезумевшими глазами замахнулся, кто-то услужливо разорвал на ней рубашку, и поднятая вверх рука гардемарина вдруг окаменела.
– Господи Иисусе! Да это женщина!
