Григорьевич. – Вы не поверите, что я услышал. Женщина уверенно заявила: «Хомутов».
Катя почувствовала озноб:
– Хомутов? Но почему?
– Больше, к сожалению, я ничего не добился, – следователь вздохнул. – Мать окончательно потеряла рассудок. До конца своих дней несчастная просидела в психушке.
– Но академика вы тем не менее проверили?
– Разумеется, – ответил собеседник. – Я набрался наглости. Приехал к нему в кабинет и выпалил в лицо то, что сообщила Викторова.
– А он?
– Повел себя очень деликатно, – пояснил хозяин. – Сделал сочувственную мину, сказав: мол, бедная женщина давно является постоянным клиентом психбольницы. Естественно, по работе они с Мариной встречались, иногда он бывал и у нее дома. Несмотря на то что девушка собиралась замуж за Костырю, Елизавета Тихоновна (так звали маму), узнав о Хомутове все (ну, вдовец, без пяти минут доктор наук), положила на него глаз и стала усиленно сватать. Однажды Игнату Вадимовичу пришлось в деликатной форме умерить ее пыл. Она ему этого не простила.
– Викторова действительно давно страдала психическими заболеваниями? – спросила Катя.
– Да. В больнице это подтвердили, показав ее медкарту.
Девушка махнула рукой:
– Тогда это многое объясняет.
– Кроме одного, – он пристально посмотрел на нее. – После разговора с Хомутовым мне позвонили из министерства.
Журналистка подняла брови:
– Из вашего?
– Именно. Сказали, что я донимаю нелепыми вопросами уважаемого человека, стоящего на пороге небывалых открытий. Короче, попросили его больше не беспокоить. Его я больше не беспокоил, – он сделал ударение на слове «его».
– Но расследование не прекратили, – поняла Катя.
– Да. Впрочем, оно ничего не дало. Я отыскал свидетелей. Соседка Игната Вадимовича видела, как часов в девять вечера к нему подъехала бежевая «Волга», из которой вышли женщина в красном пальто, в платке на голове, и мужчина в дубленке. Эта же соседка, выходившая в одиннадцать к куме, заявила: именно в это время упомянутая пара села в машину и поехала по направлению к Объездной. Будущий академик оказался вне подозрений.
– Звонок в министерство при желании тоже можно объяснить, – заметила девушка. – Ученому нужна предельная концентрация. Милиция мешает это сделать.
Иваненко пожал плечами:
– Возможно. Однако я беседовал с ним не более трех раз.
– Этого оказалось достаточно.
– Повторяю: возможно, – внезапно вскочив со стула, мужчина подбежал к окну и резким движением отдернул занавеску. – С того момента меня не покидает ощущение, что за мной следят. Я почти уверен в этом.
– Из-за того дела?
Бывший следователь рассмеялся:
– У меня на счету масса дел. Сразу не угадаешь.
– Потом вам приходилось встречаться с академиком?
–
