и нечасто, выдавались веселые, отрадные вечера, которые они потом долго вспоминали. Как только хозяева уходили в гости, Наташа, сияющая, появлялась в кухне.
– Поиграйте на вашей флейте, Николай Васильевич, – просила она.
И Николай Васильевич играл для нее – все, что знал.
– Наташенька, вы, может, знаете какие-нибудь песни? – как-то раз спросил он девочку.
– Знаю «Люди добрые, внемлите печали сердца моего», которую Липочка поет.
– Эту я не могу играть. А еще не знаете ли какой?
– Еще помню немножко: «В селе малом Ваня жил». Давно-давно мне ее папа пел. Я тогда была еще маленькая.
– Вот-вот! Это отличная песня. Послушайте! Так, что ли?
Николай Васильевич заиграл.
– Да, она самая, – обрадовалась Наташа. – Дальше там:
Ваня дудочку берет,
Тане песенку поет.
Ай, люли, ай, люли!
Тане песенку поет.
– Попробуйте, спойте, Наташенька, – предложил Николай Васильевич.
– Нет. Мне стыдно, – отвечала девочка и застенчиво улыбнулась.
Николай Васильевич тоже улыбнулся.
– Чего же стыдиться-то?! Вот тоже сказали! Тут дурного ничего нет. Певицы поют перед тысячью народа и не стыдятся. Спойте, спойте, Наташенька!
Раздались звуки флейты, наигрывающей «Ваню и Таню». Наташа сначала не пела, а только шепотом, речитативом, дрожащим голосом и глотая слова, проговаривала песню.
– Погромче, Наташенька! Чего вы боитесь? – и Николай Васильевич сам запел хриплым, прерывающимся голосом:
«В селе малом Ваня жил…»
Наташа ему подтягивала.
– Ну, а теперь пойте как следует. Ведь у вас есть голосок! Право!
Николай Васильевич снова заиграл на флейте.
Пение стало раздаваться все громче и громче. Свежий, чистый голосок маленькой певицы звучал как серебряный колокольчик, и переливался вместе со звуками флейты.
– Очень хорошо выходит, Наташенька! Расчудесно! Вы точно настоящая певица! – восторгался Николай Васильевич. – Ну-ка, еще разок!
И ободренная девочка, раскрасневшаяся, улыбающаяся, с блестящими глазками, заливалась, как соловей.
У обоих на душе было хорошо и весело. Песня и музыка находят отклики в сердце каждого человека и будят в душе лучшие чувства и мысли.
После игры и пения в долгие зимние вечера Наташа и Николай Васильевич вели нескончаемые разговоры. И тут девочка узнавала много нового – иной мир открывался перед ней.
Николай Васильевич рассказывал, как живут другие люди за пределами их маленькой квартиры, рассказывал, как учатся дети в школах. Иногда он передавал девочке, что помнил, из Священной истории, читал стихи или басни.
– Еще, еще расскажите, – шепотом просила Наташа, восторженно переживавшая радость познания.
– Эх, Наташенька, поучил бы я вас, да сам почти
