следующий месяц был расписан буквально по минутам. Псков, неделя в Риме с мужем, съемки в Ялте, открытие второго арт-салона. Вчера вечером Ника вдруг вспомнила, что полгода назад звонили старые друзья и, будучи навеселе, радостно кричали про какую-то встречу летом. Ника разумно протестовала: «Нет, нет. Совсем не могу! Точно – нет!» Внезапно кто-то хитро крикнул в трубку: «Да, кстати, будет Кирилл. Представляешь, сколько лет прошло, а мы его все-таки нашли. Соберется человек двадцать, не меньше», – продолжил другой голос, не преминув, как водится по пьяному делу, значительно преувеличить. «Кстати, запиши его телефон. Ха-ха… Да он сам тебе его сейчас продиктует. Ну, чего ты там не можешь, понятно, ты ведь у нас деловая…» Щелчок в трубке, чужой, но приятный голос. Вот сейчас перед ней лежит клочок бумаги с его телефоном. Господи, он тогда, кажется, учился в седьмом классе. Ника машинально убрала бумажку в ящик рабочего стола.
Она и не собиралась на встречу старых друзей. Прошел месяц, два месяца… В конце четвертого, кажется, это был май, Ника набрала номер и тому, чужому, приятному голосу, сказала: «Привет! Я решила, что приеду, только прилечу не из Москвы, а из Рима утром, да пока точно не знаю, какой рейс». Их разъединили. Никаких звонков на эту тему больше не было. Пронеслась весна в делах, путешествиях, с семьей. В силу каких-то непонятных обстоятельств она летит… Рейс никому не сообщала, ни с кем не говорила. Пусть ее не ждут те самые двадцать человек. Когда-то такие близкие, почти родные, одноклассники… Она думала: «Подъеду, встану напротив кафе. Если никого не узнаю, тихонечко уйду…»
Объявили посадку. В этом городе она раньше не была. «Ничего, ерунда, возьму такси, доеду до отеля, отдохну, потом на встречу», – подумала Ника. Толпа таксистов буквально вырывала чемодан из ее рук. Она старалась не смотреть им в глаза, неслась по этому воющему коридору. Удивляясь себе, почему-то уверенно заявляла, что ее встречают. Сколько рейсов из Рима сегодня? Сколько часов ему нужно, чтобы добраться до аэропорта? И помнит ли он вообще, что она звонила, или принял этот звонок за старую школьную шутку? Глупости, его нет в толпе, так и должно было быть.
Через секунду их глаза встретились. Он держал в руках полевые цветы и улыбался. Колоски, васильки, маки, ромашки… Она засунула нос в самую середину букета и, зажмурившись, вдохнула поле. Спасибо! От него пахло свежестью. Улыбка, белая рубаха, джинсы, не лысый, не толстый, не старый, смуглый от солнца. Стало волнительно и звеняще тихо. Как тишина пронзительно звучит! Это память, память в тишине кричит:
ТИШИНЫ!
Той, первозданной,
Хотя бы секунды тишины…
Они захлебнутся в суете,
Так и оставшись неуслышанными,
Исчезнут в ином измерении.
Они – Мысли, Звуки, Стихи
И Мы с Вами…
ТИШИНЫ!
Она уже плыла за ним в толпе, не думая больше ни о чем. Как в детстве, он держал ее за руку. Она не стала тянуть
