шкафа и разбил стеклянные мензурки, которые стояли на полочках. Следующий удар пришелся ногой в живот. Дядя Ваня не смог вздохнуть, он скрючился на полу и хрипел, как раненный зверь, крепко от боли сжав кулаки. Мужчина продолжал его бить ногами, приговаривая единственную фразу: «Это тебе за мою любимую тещу, зоофил проклятый». По всей видимости, он не совсем понимал значение последнего выражения. Его супруга стояла в стороне и тихо плакала. На этот шум сбежались врачи, которые только пришли на работу.
Они с трудом оттащили взбешенного родственника от окровавленного патологоанатома, который уже чуть дышал на полу… Чем закончилась эта история, я думаю всем понятно.
Сергея Потапова хотели отчислить из института за эту глупую и жестокую шутку, но вмешался его отец, заслуженный врач района. Его удалось отмазать большими деньгами перед родственниками потерпевшей. И он остался для продолжения учебы.
Но при распределении на работу после окончания университета неудачливого студента направили во тьму тараканью, в село под названием Большая Ольшанка в Саратовской области. Причем, где находилась Малая Ольшанка – не знал никто. Вообще названия русских деревень меня всегда умиляли.
Отец Сергея не стал вмешиваться в распределительный процесс деканата университета и любимый, единственный отпрыск отправился лечить сельчан в Саратовские степи. Мать плакала на вокзале, отец ее успокаивал достаточно пошлым выражением, для интеллигентного человека: «Я тебе всегда говорил, что быстрота впрыска не отражается на качество отпрыска. Ну, ничего ведь в этой, как ее там, Ольшанке, да, там тоже люди живут и их тоже лечить надо. Поработает, опыту наберется, поумнеет и вернется в город»
Добрался новоиспеченный врач по местному бездорожью до места работы без особого труда. Он отыскал среди одноэтажных, ветхих домиков сельскую больницу, которая обслуживала кроме Ольшанки еще девять окружных деревень. На всю больницу был один автомобиль по прозвищу «Козелок труповоз»
Сергея поселили недалеко от больницы, на соседней улочке, у старушки по имени Пелагея. Это была шустрая и худощавая бабушка. Жила она одна, муж ее погиб на фронте в сорок первом, а дети ее разъехались жить по разным городам. Но от одиночества Пелагея не страдала. Дом и огород она содержала в образцовом порядке. На стенах бревенчатой избы висели фотографии ее родных и близких, врезки из фронтовых газет были аккуратно вложены под стекло в раме. А на маленькой кухне над печью, которая занимала половину комнаты, висели травы и издавали иной раз весьма неблагоприятный аромат.
– Это для чего у вас такой гербарий собран? – первым делом спросил Сергей.
Бабка Пелагея встала с табуретки и быстро шагнула к печи.
– Это, милок лечебная травка и я ей полсела лечу. Вот посмотри, и бабка сняла с веревки пучок травы, – это зверобой
