переднюю ногу у своей лошади и проверил копыто. Миляга нырнул в развалины.
– Ты как, Одноглазый? – спросил Эльмо.
– Иду за ним по пятам. На цыпочках.
– Не упускай из виду, – ухмыльнулся Эльмо. – А ты, Костоправ, все записывай. Я хочу знать, кому он принесет весточку. И кому ее передадут дальше. Мы ему такое сказали – разлетится по городу быстрее звука.
– Зуада можно считать покойником с той минуты, когда Ворон назвал его имя, – сказал я Одноглазому. – Или даже с той давней минуты, когда он сделал Ворону что-то плохое.
Одноглазый хмыкнул и сбросил карту. Леденец сдал. Одноглазый выругался:
– Костоправ, я не могу с ними играть! Жульничают!
По улице галопом примчался Эльмо, остановил коня и спешился.
– Бордель уже окружают. Одноглазый, есть что-нибудь для меня?
Список оказался разочаровывающе коротким. Я протянул его Эльмо. Сержант выругался, плюнул и снова выругался, потом врезал снизу ногой по доскам, которые мы приспособили вместо карточного стола.
– Займитесь делом, лентяи!
Одноглазый едва не вспылил, но сдержался.
– Они не допускают ошибок, Эльмо, и прикрывают свою задницу. Миляга слишком долго якшался с нами, ему не доверяют.
Эльмо закружил вокруг нас, топая сапогами и шумно дыша:
– Ладно. Запасной план номер один. Мы следим за Зуадом. Его хватают и прячут, и это происходит у нас на глазах. Отбиваем его в тот момент, когда он уже готов расколоться. Валим собравшихся вокруг него мятежников и открываем охоту на тех, кто в списке.
– А ты, я вижу, решил извлечь выгоду из всей этой истории, – заметил я.
– Да, решил. Как Ворон?
– Похоже, выкарабкается. С инфекцией я справился, и Одноглазый говорит, что наш приятель пошел на поправку.
– Гм… Одноглазый, мне нужны имена мятежников. Много имен.
– Да, начальник. – Одноглазый подобострастно отдал честь.
Едва Эльмо отвернулся, рука колдуна изобразила непристойный жест.
– Сдвинь доски, Пузо, – предложил я. – Одноглазый, тебе сдавать.
Тот не обругал меня, не пригрозил превратить в тритона. Он застыл, немой, как смерть.
– Эльмо!
Эльмо встал перед Одноглазым и заглянул ему в зрачки, потом щелкнул пальцами возле носа. Одноглазый не отреагировал.
– Что с ним, Костоправ?
– Думаю, в том борделе что-то происходит.
Не шелохнувшись, колдун простоял минут десять. Потом остекленевшие глаза закрылись, и он обмяк, словно мокрая тряпка.
– В чем дело?! – рявкнул Эльмо.
– Дай ему слегка очухаться! – не выдержал я.
Одноглазый наконец заговорил:
– Мятежники захватили Зуада, но тот успел связаться с Хромым.
– И что?
– Этот
