объектом издевательств, и все же приволок сюда? Неужели преданность стране – любой стране – стоит того, чтобы унижать человека, которому ты клялся в любви? Я подтянула мешковину, пытаясь прикрыть плечи. Вырвав меня из хватки Каланты, Каден отвел меня в сторону от похотливых взоров наместников, в тень за колонной. Я прислонилась к ней, радуясь, что могу опереться на что-то прочное. Каден всматривался в мои глаза, он приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать. Беспокойство исказило его лицо. Я поняла, что он совсем не хотел этого, но все случилось как случилось – и произошло это по его вине. Я не хотела снимать с него груз вины. И не стала.
– Так вот, значит, какую жизнь ты мне сулил? Все просто восхитительно, Каден.
Вокруг глаз у него залегли морщины, неизменная выдержка, которой он славился, готова была дать трещину.
– Завтра будет лучше, – прошептал он. – Обещаю тебе.
За нашими спинами сновали прислужники, разнося тяжело груженные подносы с кусками темного жареного мяса. Я слышала, как оживленно переговариваются наместники и голодная братия, как грохотали массивные стулья по камням пола, когда их подтаскивали ближе к столу. Мы с Каденом остались стоять у колонны, будто приросли к ней. В глазах у него я видела раскаяние, а сама ощутила сочувствие – правда, совсем другого рода. Он заплатит за это, как и все остальные, – просто пока он об этом еще не знает.
– Еда на столе, – прошептал он наконец.
– Оставь меня хоть на минуту, Каден. Одну. Мне просто нужно…
Он затряс головой.
– Нет, Лия. Я не могу…
– Пожалуйста, – у меня задрожал голос. Я закусила нижнюю губу, из последних сил пытаясь казаться спокойной. – Иначе я не смогу поправить на себе платье. Пощади мое достоинство.
Я подтянула спадающую мешковину, пытаясь прикрыть плечо.
Каден смущенно смотрел, как я, собрав материю в кулак, сжимаю ее на груди.
– Не натвори глупостей, Лия, – предостерег он. – Как только закончишь, подходи к столу.
Я кивнула, и он неохотно отошел.
Нагнувшись, я оторвала подол – теперь мешок стал мне по колено – и подвязалась оторванной полоской. Другой узел, поменьше, я завязала на груди, так что плечи теперь были прикрыты. Оставалось надеяться, что Комизар не сочтет и узлы излишней роскошью.
Достоинство. Грубая ткань колола и раздражала кожу. Пальцы ног свело от холода. От голода кружилась голова. Какое там достоинство – вздор. Его у меня давно отняли. Но мне было необходимо хоть на миг остаться одной, без надзора. Это не было ложью. Да и можно ли здесь вообще говорить о лжи?
Дар – это тонкий путь познания. Благодаря ему и выжили несколько оставшихся Древних. Учись пребывать в покое и знать.
Голос Дихары настиг, захлестнул меня. Мне необходимо было найти тихое место. Прислонившись к колонне, я пыталась нащупать то умиротворение, которое я обрела тогда на лугу. Я закрыла глаза. Но ничего не получалось. Много ли проку от дара, если ты не можешь вызвать его по своей воле? Мне не нужно было спокойное
