Злобно бросился пес на нежданного гостя. Слуги чем больше старались его отогнать, тем яростнее он нападал. На крыльцо выскочил хозяин и замер:
– Господи, да что это такое! Глазам не верю. Мать, – орет, – мать! Иди сюды.
Та вскочила и… бах на колени.
– Помилуй, господин, в чем мы перед тобой виноваты?
– Пса убери, – молвил боярин, поднимаясь в стременах.
– А… да, – хозяин бросился на собаку.
Та, поджав хвост, убежала в конуру.
– Ну, – подбоченясь, боярин свысока посмотрел на хозяина, в глазах так и плясала радость, – скажи, как тя по имени зовут?
– Меня? – удивился тот вопросу боярина, косясь по сторонам: может, кто рядом стоит.
– Тебя.
Хорошее у боярина настроение.
– Пантелей… моном, – добавил он, поразмыслив.
– Встречай, Пантелеймон, гостей, – весело сказал боярин, вытаскивая ногу из стремени.
– Милости просим, – враз воскликнули они, кланяясь и открывая перед ним двери.
Рослый боярин. В дверях надо голову склонить. Вошел. Оглянулся. Чисто. Убрано. Подошел к столу. Поднял скамью. Тяжеловата, но стругано чисто. Сбита хорошо. На века. Домовито.
– Сам мастерил иль кто? – обратился он к хозяину.
– Сам, боярин, сам.
– Молодец, люблю мастеровых людей, – поставил скамью и сел.
В это время за окном опять лай: подъехала на дрогах боярыня.
– Не утерпела. Ха! Ха! – засмеялся боярин.
Хозяйка пошла ее встречать.
– Где твой Андрейка? – между тем спросил Вышата.
– Да где пацану быть. Где-то на улице.
– Хороший у тебя сын, – боярин погладил бороду, – смелый. Хороший воин будет. Люблю таких.
Вошла боярыня. Не видел Пантелеймон до этого боярыню. Да и в красоте женской не очень-то разбирался. Что баба? Все одинаковые. А тут глянул и… обомлел мужик. Одни глазищи чего стоят! А губы! До сих пор не потеряли ни яркости, ни выразительности. А одета! Точно княгиня. На голове колпак, отороченный горностаем. Белоснежное покрывало с золотыми цветами. Башмаки золотые. А походка! Точно плывет. Растерялся Пантелюша, да жена под бок толкнула, на гостей глазами показала.
– А, – спохватился тот.
Поставил боярыне скамью рядом с мужем.
– Прости, владычица, – сказал он и спросил: – Не отведаешь ли квасу иль медку?
– А, – боярин игриво повернулся к боярыне и сказал: – давай медку.
Медок был прохладен, но заборист. Глаза у Вышаты заблестели.
– Хорошее питье, – похвалил боярин, подставляя кубок. – Кстати, – сказал он и поочередно посмотрел то на хозяина, то на хозяйку, – люди вы немолодые, возраст почтенный, а как… дитя сумели…? Ха! Ха!
– Да мы, –
