душу, лишь бы честь молодого боярича поддержать».
И поддержал! Зря – увидав его перед собой, снисходительно заулыбался боец. Недолго приглядывался боярич. От удара бойца ловко увернулся, а в ответ так съездил в ухо, что у того помутилось в глазах. Тут-то он его и добил. Прямым, в грудь. Рухнул боец, отлетев к толпе, свалившись к ее ногам. Видать, на князя силы свои потратил. Возликовали гости, а пуще всех хозяин. Да и дочка таким взглядом встретила победителя, что тот враз превратился в побежденного.
– Елисей! Елисей! – скандировала толпа, провожая победителя.
Откуда только узнали его имя, досель неизвестное на Руси. А отцы их были очень довольны. Правильно подметили киевские бабы: быть, видать, свадьбе.
На слуху всего города стало греметь имя боярича. С нескрываемой завистью смотрели гости на вернувшегося к ним Елисея. И его было не узнать. Взгляд стал надменный, на лице – печать гордыни. Но… все прощается победителю. Слава слепит не только победителя.
Глава 4
Вернувшийся из Киева Василько прежде всего направился к Даниилу. Даниил, увидев в окно въезжающую карету брата, выскочил на крыльцо. Их встреча была по-братски теплой, сердечной. Обнявшись, Даниил со смехом сказал:
– А ты счастливый, прямо к обеду пожаловал.
– Да я специально так сделал!
Они рассмеялись.
– Ну пошли! – сказал Даниил и, подхватив под руки брата, повел его в едальню.
По русскому обычаю, осушили кубки. Закусив, Даниил, глядя веселыми глазами на братца, сказал:
– А я в Рим еду.
– В Рим? Ты?
Тот кивнул.
– С чего бы то?
– Пока ты там смотрел бои кулачные, папа прислал ко мне своего монаха Алексея.
– Чего же хочет Иннокентий?
– Ну! – Даниил поднял кубок.
Он пил долго, не торопясь. Закончив питье, вытер рукой усы и бороду. Взял малосоленую севрюжку, посмотрел на нее и разорвал пополам.
– Держи! – и подал половину.
Они посмаковали рыбину. Затем Василько сказал:
– Ты мне не ответил, чего же хочет Иннокентий.
– А! – махнул рукой Даниил, – все, что хотел раньше – принять в свое лоно.
– Да, – покачал головой брат, – настырен папа.
– А что ему не настырничать? Он спит и видит Русь подгрести под себя. Где он еще возьмет таких соболей, мед. Будет откуда для своих походов воинов черпать.
– Так на кой он тебе сдался?
Даниил встал с сидельца, подошел к окну. На дворе незаметно подкрадывалась осень. Кое-где стала золотиться листва. Холодный ветер, проникавший с улицы, крутил у ограды опавшую листву. Он вернулся на свое место, тяжело вздохнул, почему-то посмотрел на иконостас.
– Обещает издать свою буллу и объявить
