первую попавшуюся худи7, и выбралась на улицу. Дверь закрывала долго, чтобы ключ щелкал как можно тише.
Накинув капюшон, я вышла из подъезда. Тараса в темноте выдавал только красновато-оранжевый огонек. Он всегда дымит, когда приходит в мой двор. Мне никогда не нравился запах табака при активном курении, но остаточный слой на одежде Тараса доставлял странное удовольствие. Стоило где-то в другом месте вдохнуть похожий аромат, как у меня тут же пробуждались приятные воспоминания о свидании с парнем.
Некоторое время мы вглядывались в лица друг друга, освещаемые то и дело мигающим фонарем. Было странно смотреть на Тараса после сегодняшней просьбы, но я переборола себя и пошла к нему на встречу.
– Вышла, наконец, – сказал он, выдохнув в мою сторону облако дыма.
Я помахала рукой, разгоняя его, и напоминая, что не люблю это.
– Не хочешь извиниться? – спросила я, хмуро глядя на Тараса.
– За что?
– За сегодняшний отказ.
Мне нравилось спекулировать его эмоциями. Зная, что среди своих у него много запретов, я давила на эти больные точки, чтобы усилить эффект. Мне хотелось, чтобы Тарас чувствовал себя виноватым. Но выходило у меня это крайне редко.
– Нет, – он усмехнулся, сжимая зубами фильтр сигареты.
Я увидела его самодовольное лицо в свете фонаря и только сильнее разозлилась. Руки сами сжались в кулаки.
– Смешно, да? – голос прозвучал слишком грозно.
– Подумаешь, джинсы. Я тебе с десяток таких куплю, – ответил Тарас.
Он держался отстраненно, засунув руки в карманы штанов. На нем был официальный костюм, но без пиджака и галстука. Верхние пуговицы расстегнуты так, что оголена ключица. Я поежилась – сентябрьской ночью достаточно холодно, чтобы подхватить простуду или воспаление легких. Тарас не был курчавым, как те дети с огромными завитушками на голове, больше похожие на афроамериканцев восьмидесятых годов; его пряди вились, как пена на морских волнах, а глаза были по-щенячьи карими и порой казались огромными.
– Почему ты без куртки? – спросила я примирительным тоном.
– Сразу к тебе поехал, – Тарас кивнул головой в сторону на машину.
Он ездил на «шестерке»8 с тонированными стеклами. Когда я спросила его, почему никто до сих пор не запалил его, Тарас ответил, что у него поддельные права. И сделаны они на высшем уровне, поэтому беспокоиться не о чем. Он еще не был совершеннолетним, но мне нравилось ездить с ним на пассажирском сиденье. И плевать, что одноклассницы обсуждают БМВ или Ауди, – для меня всем был Тарас, а не его тачка.
– Все хорошо? – спросила я.
Он кивнул.
– Ты не пострадал?
– Пара синяков, пустяки, – он бросил сигарету на землю и затушил ее ботинком. – Разве что челюсть… – он прикоснулся к ней рукой и плавно повел в сторону.
Я
Свитер из мягкого хлопчатобумажного трикотажа или флиса с капюшоном.
Ваз 2106.
