style="font-size:15px;"> – Я ведь и первого пока что не знаю.
– Вам его лучше не знать.
Брови Чёрного Человека медленно поползли вверх. По движению его губ Бургдорф уловил, что тот порывается произнести имя предполагаемого «потребителя», но так и не решается. Бургдорфу показалось, что гестаповец хотел назвать имя рейхсфюрера СС, однако вымолвить его так и не сумел.
В их разговор вклинился гул авиационных моторов и пальба расположенной неподалеку зенитной батареи. Однако прислушивались к ним генерал и гестаповец без страха и даже без любопытства, слишком уж привычными стали налёты вражеской авиации. Тем более что на сей раз самолёты прошли стороной, обходя этот неплохо прикрытый с земли пригород Берлина.
– Однако вернемся к ампуле, – решил алхимик из гестапо завершить свой инструктаж, как только бомбардировщики стали удаляться. – Раскусывается она легко, с первого раза, а парализует почти мгновенно, – расхваливал он свой замогильный товар. – Оболочка здесь из особого стекла, которое прорывается, точнее, прокусывается, а не рассыпается на мелкие осколки. Такую ампулу легко обнаружить, чтобы удалить, не оставляя никаких следов отравления. С мелкими осколками, как вы понимаете, всё намного сложнее.
– И никаких других ощущений, кроме малинового привкуса? – спросил генерал с любопытством висельника, интересующегося у своего палача надёжностью верёвки.
– Никаких. Кстати, вы правы, один из подопытных самоубийц действительно определил этот привкус как малиново-жасминный. Как я потом выяснил, до войны он был дегустатором французских духов.
– Теперь понятно: возражая против «жасминности» привкуса, вам хотелось уйти от воспоминаний об этом французе, дегустаторе духов?
Гестаповец слегка замялся и, пожав плечами, ответил:
– Человек, раскусывающий ампулу, начинённую цианистым калием, вряд ли станет вдаваться в подобные вкусовые изыски. Но если нашим потребителем решитесь стать лично вы…
– …То уж для меня вы по-дружески постараетесь.
– По особому заказу. Хотя торопиться не советую…
– Нетрудно предположить, – резко прервал его Бургдорф, не желая прислушиваться к его советам, – что самоубийце будет не до вкуса и запахов яда.
Почувствовав, что генерал так и не решится взять с его ладони ампулу, гестаповец из «Особой химической лаборатории Мюллера» осторожно, словно крупицу золота, положил своё детище на стол и, щелкнув каблуками, молча вышел из комнаты. Не забыв при этом вновь закрыть за собой дверь.
14
– Так почему вдруг вы упомянули Корсику, синьора Петаччи? – как бы игриво, ненавязчиво поинтересовался Скорцени. – Разве с этим островом у вас связаны некие романтические воспоминания?
Опять несколько мгновений выжидающего молчания.
– Связаны, да только не мои. И не столько воспоминания, сколько блистательные грёзы. Мне стало известно, что Муссолини намерен еще раз встретиться
