глупости, напали на нас волки. Обложили стаей. Прижали к скале. Оружия при нас нет. Только жерди-палки. Что уж скрывать – растерялись мы тогда. Но мохнатая личность в обиду не дала. А была по той поре подростком, хоть и крупным. Не взрослая еще. Отбила от стаи нас. Выскочила на зов из кустов. Такой ярости в играх не водилось за ней. В гневе страшна. Рев издали слышен. Так говорили. Атаковала сходу. Без размышлений ввязалась в неравный бой. Нырнула прямо в гущу волков. Порвала белыми передними когтями парочку волков. Подмяла и задрала вожака. Долго труп за голову трепала, в клочья, как тряпку, изорвала – так не могла успокоиться. Разогнала волков медвежьей яростью. Тогда нам, спасенным, показалось, что теперь уже мы детеныши при ней. А она, стало быть, наша мать-медведица. И нас, дураков малых, опекает заботой.
Покусали Гул тогда. Досталось моей подруге в потасовке. Кровь текла. Шерсть выдрали клочьями. Лечили племенем. Всяк нес еду. Гордится медведица теперь собой – как пройдем тем местом, так Гул вспоминает лихую брань: встает на задние лапы и рычит.
Гул повзрослела. Крупная выросла. Видно, хорошо кормили. Стала, как видите, здоровее иного самца-медведя. Разменялось три года, как нашли Гул, и непонятным образом… по весне пропала медведица. Думали, ушла на зов. Не вернется. Стало очень-очень жаль. Грустно даже тем, кто побаивался Гул. Такой бесстрашный компаньон в играх. Мужи уже считали Гул оберегом племени. Как только снег сошел, Гул вернулась. Но не одна – с двумя медвежатами. В зубах несла большую рыбу. Подарок нам. Довольная собой, шла Гул с молодняком среди поселения. Заглядывала к знакомым. Знакомила с медвежатами. И медвежат знакомила с друзьями. Гордилась собой и нами. За слаженную дружбу с медведями меня провозгласили верховной жрицей Матери-Богини.
Теперь у племени небольшой отряд друзей-медведей. Живут в горах. Рядом. Приходят в гости. О визите предупреждают заранее ревом. Сядут у камней и ревут. Увидят нас с едой – подходят. По дружбе приходят. По дружбе, погостив, и уходят. Умные звери – медведи. Деликатный мохнатый народ. Гул же осталась жить у нас навсегда. Сын Гул пробыл с нами года три… – Танаис прервала сказ. Выдержала паузу и продолжила:
– Вот медведи – дикие звери – звери-одиночки, и те могут дружить. Значит, и мы, родные люди по крови и по Богам, – тоже сможем. Деликатно, рассчитывая силу в совместных играх, как Гул, дружить…
Гости разъехались в ту же ночь. Щедро понабрав свадебной снеди в дальнюю дорогу. Одним из последних гостеприимные шатры покидал Дед Агар.
– Э-эх! Скопасис… – потянул вождь хурритов с горькою обидой. Жрицы удивленно посмотрели на вождя. Дед Агар махнул в сердцах рукой: – Да не погостил у вас хорошенько.
Скопасис взял за правую руку горевавшего:
– Так за чем же дело стало? Навещай. Тебе, вождь достопочтимый, рады.
Дед Агар, хмуро сведя брови, продолжил вполголоса:
– Ходят
