ребенка усадил на колени и ласково шептал:
– Ну, всё, всё. Всё уже закончилось, всё прошло. Успокойся. Всё хорошо.
– Ничего не хорошо! – закричала я. Мой голос эхом разнесся по квартире. – За что ты так со мной? Что я тебе сделала? Кто дал тебе право меня бить?!
– Тише, милая, не кричи, – терпеливо и дружелюбно успокаивал меня Андрей. Куда делась его недавняя агрессия? – Ты, прости, я вспылил. Сам не знаю, что на меня нашло. Я не хотел, само так получилось. Прости, прости, прости.
Он зарылся носом в мою шею и продолжал нежно шептать:
– Прости…
Это нисколько не успокоило меня. Немного тише, но всё ещё громко продолжала кричать:
– Что могло так разозлить тебя? Хозяева с собакой так не поступают. Я не жвотное, чтобы меня бить! С любимыми людьми так не поступают. Ненавижу тебя! Я ухожу к маме!
Эти слова, видимо, напугали мужа. Он снял меня со своих колен, встал с кровати и опустился предо мной на колени. Опустил лицо и с дрожью в голосе умолял меня:
– Прости, я люблю тебя! Я жить без тебя не могу. Не знаю, что на меня нашло. Это никогда больше не повторится, клянусь нашим будущим ребенком! Я умру за вас обоих. Если понадобится, я и какашку твою съем!
Не знаю почему это убедило меня но я поверила его словам. Шумно выдохнула удушливый воздух из груди и расслабилась. Тело тут же обмякло и я легла на кровать, расслабилась. Мышцы перестали быть натянутой струной и обмякли. И тут меня начала бить дрожь. Болезненный озноб сотрясал все тело. Стало холодно, перед глазами летали черные точки. Заметив мою дрожь, Андрей поднялся с колен:
– Бедная моя! Сейчас я тебе тёплый плед принесу, – и убежал в зал за пледом.
Потолок в нашей спальне был зеркальным. В интимные моменты мы не выключали свет, лишь слегка приглушали и любовались нашим соитием, подлглядывая за движениями друг друга в потолок. Сейчас я тоже смотрела на себя в потолочное отражение. На меня смотрела чужая девушка. Густые, чёрные как смола волосы спутались и беспорядочно разметались по покрывалу кровати. Обычно большие карие глаза с длинными закругленными ресницами исчезли. Вместо них на лице незнакомки были две распухшие маленькие щёлочки, будто она засунула голову в улей и познакомилась с пчелами. На длинной тонкой шее я разглядела несколько синяков. Значит, душил. Но я не помню как это происходило. Всё было как во сне. Худое угловатое плечо прикрывал разорваный свитер. Я чувствовала себя опустошенной, будто все жизненные силы из меня выпили как яблочный сок через трубочку. А я пустая упаковка. Хотя нет, не пустая. Низ живота начало потягивать, маленькие лёгкие иголочки кололи левый бок. Дрожь в теле усилилась. Скрипнув дверцей шкафа, муж достал плед и принес его в спальню.
– Вот так, – тщательно подтыкая края одеяльца причитал Андрей, – сейчас тебе будет теплее, моя девочка. Сейчас
