незавершённости возвращало его. Он что-то забыл здесь. Наконец мозг включился в работу.
Тимур тихо поднялся с кровати, брат спал. Направился к двери, она всегда была приоткрыта, чтобы не шуметь ночью. В туалет не хотелось, но он старался ради мамы. Или так ему казалось. Если ходить ночью в туалет, то у Павла Валерьевича пропадёт желание наведываться к дочери, думал он.
На самом деле в глубине души Тимуру хотелось подслушать хоть разок, принять пассивное участие в том, что описывал Ваня как «характерный скрип кровати и тихие крики любви». Одного видео было недостаточно, невольно хотелось застать их врасплох. Хоть он и боялся этого момента. Если отчим будет выходить от Кати, наткнётся на него у двери в туалет, то, может, перестанет шастать к ней по ночам, рассуждал Тимур. Ему хотелось хоть как-то оправдать шпионаж. Выставить свои действия правомочными.
На пятый день ночных прогулок к туалету он наконец добился результата. За Катиной дверью действительно происходило нечто невообразимое: тихий ритмичный скрип дивана сопровождался сдавленным шёпотом и звуками, похожими на мышиный писк. Тимур почувствовал, как член становится колом, растягивает трусы в палатку. Он корил себя за слабость. Надо было войти в комнату и включить свет. Сказать что-нибудь гадкое, но он боялся ошибиться. В конце концов Катя могла просто мастурбировать. Или поигрывать ногой, слушая громкую музыку в наушниках. Куча разных вариантов рассеивалась перед одной истиной, которую Тимур принимал с тяжёлым сердцем: Катя трахалась с отцом. Вернее, он ебал свою дочь. Регулярно и по возможности жёстко. С этим ничего нельзя было поделать. Равно как и с эрекцией, которая неизменно возникала, когда возникали такие мысли.
Диван заскрипел чуть пожёстче, быстрее, пружины натянулись, застыли, потом наступила фаза расслабления. Скрип поднимающегося тела. Тимур проскользнул по коридору в зал, наблюдал сквозь щёлочку, как Павел Валерьевич покидает комнату Кати, закрывает за собой дверь в ванной. Затем отчим выходит, выключает свет и идёт в спальню. Ничего как бы не произошло.
Тимур крался на цыпочках к туалету. Его план вспугнуть любовничков с треском провалился. Они и не думали пугаться. Он приложил ухо к Катиной двери, сквозь щёлочку внизу лился тусклый жёлтый свет ночника. Катя приводила себя в порядок. Видимо. Внезапно злость охватила Тимура. Катя переехала к ним как чистая непорочная сестрёнка, они защищали её честь во дворе. Она держалась скромно, строила из себя цацу. А ночью предавалась разврату с отцом. Хороша девица, нечего сказать! Восемнадцать лет девочке! Сколько же она так ебётся, если совсем тормозов не имеет?
Тимур взялся за ручку, надавил и вошёл. Диван находился за углом слева, Катя лежала головой к дальней стенке, ноги согнуты в коленках, румяное лицо частично скрыто.
– Не спишь? – вполголоса спросил Тимур. Он едва сдерживался, чтобы не взорваться.
Она удивлённо вскинула глаза, пролепетала:
– Что-то
