«трясущаяся» или «заунывный». Повар считал, что «воздаяние» (в сочетании со словом «наказание») было столь же хорошо знакомо его давнему другу, как и словечко «одержимый». Кетчум был одержим, причем серьезно, и «спасение» представлялось чем-то невероятным. Да, вот еще – «терзание». Неужели Кетчум постоянно испытывал терзания? По поводу кого или чего?
– А может, Кетчуму просто нравится обводить слова? – высказал догадку Дэнни.
В ответ повар пожал плечами, хотя очень сомневался в предположении сына. Может, Кетчум старается расширить свой словарный запас? Для человека, не получившего образования, он очень хорошо говорил. За все эти годы у Кетчума не пропал интерес к чтению. Он исправно брал у повара книги.
– Кажется, я понял, – засмеялся Дэнни. – Кетчум составил список необычных слов.
«Возможно», – мысленно согласился повар. Если только убрать из этого списка «половое влечение», «грудь» и, наверное, «терзания».
Пам Норма Шесть глядела на него, ожидая ответа.
– А как это случилось? – спросил повар, вновь опасаясь, что ответ будет не для ушей Дэнни.
– Сама не понимаю. Сначала я ему читала вслух. Потом он забрал у меня эту чертову книгу, пошел пообщаться с унитазом и вырубился. Хорошо еще, что не заперся на задвижку, – вздохнув, добавил Норма Шесть.
Доминик не жаждал узнать про чтение вслух. Он вообще предпочитал знать как можно меньше о выбираемых Кетчумом «женщинах из танцзала». По мнению повара, Кетчум редко говорил с этими женщинами или слушал то, что говорят они. И все же Доминик однажды спросил его (неискренне, правда), чем он с ними занимается для «разогрева».
К немалому удивлению повара, Кетчум ответил:
– Я прошу их почитать мне вслух. Это приводит меня в нужное настроение.
«Наверное, Пам не создала ему нужного настроения, и он отправился в туалет, где элементарно заснул», – равнодушно подумал Доминик. Должно быть, уровень грамотности подружек Кетчума не слишком-то высок. И как вообще Кетчум узнавал, кто из них умеет читать? Скорее всего, книга оказалась интереснее общества Нормы Шесть. Возможно, Кетчуму просто понадобилось сходить в туалет, где он и вырубился.
Джейн ненадолго скрылась в кухне, чтобы принести фонарик.
– Возьми, чтобы не идти обратно впотьмах, – сказала индианка, подавая Доминику фонарик. – Я побуду с Дэнни и уложу его спать.
– Я еще не хочу спать. Отец, можно, я пойду с вами? Я б тебе тоже помог.
– Извини, Дэнни, но тебя я не приглашаю. Детям пора спать, – сказала мальчику Пам.
Дэнни ждал, что ему ответит отец.
– Дэниел, ты останешься с Джейн и ляжешь спать. Я долго не задержусь, – добавил повар, обращаясь не столько к сыну, сколько к посудомойке.
Но Джейн уже ушла на кухню.
Со второго этажа здания столовой был виден небольшой участок реки и значительная часть поселка. Столовая находилась на отшибе, и Извилистый из окон комнаты Дэнни выглядел совершенно темным. Ничто не говорило о жизни, бурлящей в барах и танцзале, где давно уже не танцевали. Во всяком случае, музыки оттуда ни Дэнни, ни Индианка Джейн
