Византизм дал нам силу перенести татарский погром и долгое данничество» [5, с. 104]. Византизм, по его мнению, может дать русскому народу новые образцы и примеры разнообразной содержательной жизни, которых не хватает в эпоху нарастающей серости, однообразия и монотонности. Это особенно важно на фоне унылой культурной унификации, торжествующей в мире благодаря материалистическим устремлениям европейской цивилизации. Однако византизм прежде всего актуален для него с точки зрения противоборства роковому процессу упрощения культурной жизни и умирания красоты. Он глубоко верит в то, что и в будущем византизм поможет нам «выдержать натиск целой интернациональной Европы, если бы она… осмелилась когда-нибудь и нам предписать гниль и смрад своих новых законов о мелком земном всеблаженстве, о земной радикальной всепошлости» [5, с. 104].
Пошлая и бесцветная Европа раздражает Леонтьева, но она демонстрирует небывалую военно-промышленную силу, которую невозможно игнорировать, о чем красноречиво свидетельствует её колониальная экспансия практически во всех частях света. Согласно его мнению, Европа разлагается, но её разложение, как это ни странно, производит на неевропейские страны очень сильное и удивительное впечатление. Несмотря на свою культурную самобытность, неевропеские страны вынуждены становиться на путь модернизации. Исторический опыт свидетельствует о том, что попытки остановить движение истории очень скоро превращаются в бесплодную суету, обрекающую реакционные государства на историческое отставание. Это драматическая дилемма мучает Леонтьева беспрестанно, и поиски новой мысли, новой возможности, новой идеи всегда связаны у него с этой дилеммой, это альфа и омега его интеллектуальной жизни, но ему так и не удастся найти её удовлетворительного решения.
Призвание России, по Леонтьеву, состоит в том, чтобы на основе византизма найти такой образ жизни, который поможет русскому народу сохранить свою культурную самобытность, способствующую развитию его многоцветия и разнообразия. Эгалитарная Европа обречена на вторичное упрощение, и в этой ситуации необходимо сохранить силу русского духа и целостность российской государственности. Эти самобытные национальные качества России нужны для того, чтобы в случае анархии на Западе защитить лучшие начала европейской жизни: государство, церковь, поэзию, науку, играющие позитивную роль в истории Европы, России и всего человечества. Таким образом, Леонтьев видел историческую миссию России в служении последним оплотом христианской цивилизации.
Согласно его концепции, социальная революция в Европе и России была неизбежна, так как действие закона вторичного упрощения объективно и никто не может предупредить его отрицательные следствия. Ситуация вторичного упрощения осложняется тем, что принципы социализма противоречат природе человека, и попытка их реального осуществления вызовет крайне разрушительные социальные и культурные
