style="font-size:15px;"> В зеркале над каминной полкой она увидела свое отражение – утреннее обнаженное лицо, прядь волос поперек щеки. Убрала волосы с лица и, так как никто не отвечал, повторила еще раз:
– Ал-ло-о?
В трубке затрещало, загудело, и женский голос произнес:
– Оливия?
– Да.
– Оливия, это Антония.
– Антония?
– Антония Гамильтон. Дочь Космо.
– Антония! – Оливия с ногами забралась в угол дивана и обхватила телефонную трубку ладонями. – Ты откуда говоришь?
– С Ивисы.
– А слышно хорошо, как будто ты где-то по соседству.
– Знаю. Спасибо хоть тут хорошая линия.
Юный голос звучал как-то странно. Оливия перестала улыбаться и сильнее сдавила белую гладкую трубку.
– А ты что звонишь?
– Оливия, я должна была тебе сообщить. К сожалению, у меня печальная новость. Папа умер. Умер. Умер Космо.
– Умер, – повторила Оливия шепотом, не сознавая того, что говорит вслух.
– Он скончался в четверг поздно ночью. В клинике… Вчера были похороны.
– Но… – Космо умер. Не может быть. – Но… как же? Отчего?
– Я… я не могу сказать по телефону.
Антония на Ивисе без Космо.
– Откуда ты звонишь?
– От Педро.
– Где ты живешь?
– Дома.
– Ты одна там?
– Нет. Томеу и Мария перебрались сюда ко мне. Они очень мне помогли.
– Но…
– Оливия, мне надо в Лондон. Я не могу здесь оставаться. Во-первых, дом не мой… и вообще, по тысяче разных причин. И я должна подыскать себе работу. Если я приеду, можно мне несколько дней пожить у тебя, пока я не устроюсь? Я бы не стала тебя просить о такой услуге, но больше некого.
Оливия колебалась, проклиная сама себя за это, но всем существом восставая против мысли о чьем бы то ни было, даже и этой девочки, вторжении в драгоценную обособленность своего дома и своей личной жизни.
– А… твоя мама?
– Она вышла замуж. Живет теперь на севере, в Хаддерсфильде. А я не хочу туда… Это я тоже потом объясню. Всего на несколько дней, понимаешь? Мне только надо наладить свою жизнь.
– Когда ты думаешь приехать?
– На той неделе. В четверг, может быть, если достану билет. Оливия, это будет всего несколько дней, пока я не налажу свою жизнь.
Ее умоляющий голосок звучал беспомощно и жалобно, как когда-то в детстве. Оливии вдруг отчетливо вспомнилось, как она увидела Антонию в первый раз – бегущей по гранитному полу аэропорта Ивисы и с разбегу бросающейся на шею Космо. Как ты можешь, эгоистка несчастная? Ведь это Антония тебя просит о помощи, дочь Космо, а Космо больше нет, и то, что она обратились к тебе, для тебя величайшая
