так лучше.
Пенелопа кивнула, соглашаясь.
– А как Антония? Что с ней? Бедная девочка. Она присутствовала при этом?
– Да.
– Что с ней будет? Останется жить на Ивисе?
– Нет. Это невозможно. Дом не был собственностью Космо. Антонии негде жить. Ее мать вышла замуж, живет на севере. И по-видимому, средств у нее нет.
– Что же Антония собирается делать?
– Возвращается в Англию. На той неделе. В Лондон. Пару дней погостит у меня. Хочет устроиться на работу.
– Но она еще так молода. Сколько ей теперь?
– Восемнадцать. Уже не ребенок.
– Девочкой она была такая обаятельная.
– Ты хотела бы с ней повидаться?
– Даже очень.
– А ты бы… – Оливия отпила еще глоток коньяка. Он обжег горло, разлился теплом в желудке, прибавил ей силы и храбрости. – Ты не хочешь, чтобы она погостила у тебя? Пожила бы месяц или два?
– Почему ты спрашиваешь?
– По нескольким причинам. Во-первых, я думаю, Антонии понадобится время, чтобы собраться с мыслями, осмотреться и решить, чем ей в жизни заняться. А во-вторых, Нэнси не дает мне покоя, говорит, что доктора не велят тебе после инфаркта жить одной.
Оливия объяснила все без околичностей, прямо, как всегда говорила с матерью, не кривя душой и не прибегая к обходным маневрам. И в этом был один из секретов их особой душевной близости и согласия, благодаря которым они никогда не ссорились даже в самых трудных обстоятельствах.
– Доктора ничего не понимают, – самоуверенно возразила Пенелопа, тоже взбодренная коньяком.
– И я так думаю. Но Нэнси не согласна. И до тех пор, пока с тобой кто-нибудь не поселится, она не выпустит из рук телефонную трубку. Так что, видишь, согласившись приютить Антонию, ты заодно и мне окажешь большую услугу. И тебе самой будет приятно. Тогда на Ивисе вы с ней целый месяц шептались и хихикали. Ты будешь не одна и ей поможешь в трудную пору.
Но Пенелопа еще сомневалась.
– А не будет ли ей со мной скучно? Тут ведь нет никаких развлечений, а она в свои восемнадцать лет уже, наверное, вошла во вкус современной веселой жизни.
– Не показалась она мне по телефону любительницей веселой жизни. Какой была раньше, такой, по-моему, и осталась. Ну а если Антонию потянет к цветным огням, дискотекам и кавалерам, можно познакомить ее с Ноэлем.
Боже упаси, подумала Пенелопа. Но вслух не сказала.
– Когда она приезжает?
– Собирается прилететь в Лондон во вторник. Я могу доставить ее к тебе к исходу той недели.
Оливия вопросительно смотрела на мать, стараясь мысленно внушить ей утвердительный ответ. Но Пенелопа молчала и думала теперь, видимо, о чем-то постороннем и забавном, так как выражение лица у нее сделалось смешливым, глаза улыбались.
– Ты о чем это?
– Да вот, вспомнила вдруг тот пляж, где Антония училась виндсерфингу, и как там повсюду валялись
