я не курю.
– Жаль. – Она медленно оглядывает его с головы до ног. – Ты и впрямь такой сильный, каким кажешься?
Брэм чувствует некоторое смущение.
– Мне трудно ответить на этот вопрос. А насколько сильным я, по-вашему, кажусь?
– Весьма и весьма. И ты к тому же хорош собой. Вернее, был бы, если бы не ужасная одежда. – Она пренебрежительным жестом показывает на его рубашку. – Если ты будешь держать все эти пуговицы застегнутыми в такую жару, то наверняка умрешь. Неужели тебе хочется умереть молодым?
Брэм не знает, на какую из этих колкостей и замечаний следует ответить в первую очередь. Но прежде чем он успевает сформулировать мысль, прекрасное рыжее видение отворачивается к лестнице и зовет своим низким грудным протяжным голосом:
– Перри! Иди сюда и познакомься с нашим новым художником-любимчиком.
Брэм совсем не уверен, что ему нравится, когда его так называют. И он, конечно же, никогда еще не встречал такой странной женщины.
Но ведь это же Лондон, – напоминает он себе. – Это дом человека искусства. Люди здесь ведут себя по-другому. Я должен научиться держаться так же раскованно, как и они, а не пугаться их манер.
Вспомнив то, что ему известно о частной жизни Мэнгана, он решает: странная женщина – это его любовница, приехавшая из Берлина, которая, кстати, и сама является успешной художницей. А та, что пониже ростом и куда толще, – это супруга скульптора. Фридом сын от любовницы. Что касается остальных ребятишек, то, поскольку ни у кого из них нет ярко-рыжих волос, они, должно быть, его законные дети.
Миссис Мэнган спускается по лестнице, слегка запыхавшись, за ней идет тощий молодой человек с добрым лицом и песочного цвета волосами.
– А, Гудрун, вот ты где. Перри, дорогой, тебе не нужно кашне, вечер такой теплый. – Она снимает шарф с шеи молодого человека и мягко подталкивает его по направлению к двери. – Ну же, все, скорее выходите. Нельзя терять ни минуты.
Брэм с удивлением обнаруживает, что его выпроваживают на улицу.
– Куда мы идем? – спрашивает он. Ноги все еще гудят от долгих часов ходьбы, и он чувствует, что реакция обитателей дома не оправдала его надежд.
Гудрун засовывает руку во внутренний карман пиджака Перри и достает оттуда зажигалку. Она подносит огонь к кончику сигары, потом возвращает зажигалку на место, при этом ее рука на мгновение задерживается на лацкане пиджака молодого человека. Едва заметный жест, но Брэму он кажется ошеломительно фамильярным. Это впечатление усиливается потому, что Перри не обращает на жест Гудрун ни малейшего внимания. Она между тем глубоко затягивается дымом сигары, так что ответ на вопрос Брэма приходится дать ее другу.
– Джейн хочет, чтобы мы доставили Мэнгана домой, – поясняет он.
– Сходили за ним и притащили его обратно! – возмущается Гудрун сквозь клубы сигарного дыма. – Как будто мы все тут его преданные собачки.
– Он страшно распсиховался и сказал, что
