прислуге в обязанность. Позднее Станислав Понятовский рассказывал забавный случай, относившийся к 1758 г., когда он служил дипломатом в Петербурге. Во время приезда в Россию принца Карла, сына польского короля Августа III, несколько вельмож и иностранных министров отправились в Шлиссельбург, чтобы взглянуть на канал. «Мы обратили внимание на беготню взад и вперед одного из приставленных к принцу придворных лакеев и спросили его, в чем дело. Лакей отвечал наивно:
– Я страшно озабочен тем, что назначен вице-шпионом на все время этой поездки, поскольку кондитер, наш главный шпион, внезапно заболел»138.
Веселая и общительная Жукова была приставлена к великой княгине не только для комнатных услуг. Будучи поумнее своих подруг, она явно доносила, но когда заметили доброе отношение хозяйки к ней, девушка перестала устраивать «работодателей».
Вскоре после болезни Петра великая княгиня совершила опрометчивый шаг – она распределила между своими «комнатными женщинами» обязанности, тем самым показав, кому доверяет в наибольшей степени. Ключи от бриллиантов достались Жуковой. В то время как остальные поделили платья, кружева, ленты – вещи не бог весть какой ценности. Надзиравшая над маленьким двором царевны графиня Мария Андреевна Румянцева донесла императрице, и уже на следующий день последовал высочайший вердикт – запретить. У Жуковой были отобраны ключи и переданы пожилой фрейлине Шенк, привезенной принцессой Иоганной из Штеттина. Разумность этого шага очевидна. Более зрелой и ответственной даме доверили то, до чего еще не доросла юная девица.
Но на следующий день после свадьбы история имела продолжение. «Вечером я нашла в своих покоях Крузе, сестру старшей камер-фрау императрицы, которая поместила ее ко мне в качестве старшей камер-фрау… Я заметила, что эта женщина приводила в ужас всех остальных моих женщин, потому что, когда я хотела приблизиться к одной из них, чтобы, по обыкновению, поговорить с ней, она мне сказала: “Бога ради не подходите ко мне, нам запрещено говорить с вами вполголоса”»139. Веселому мирку в окружении великой княгини настал конец.
В течение нескольких недель после свадьбы от великокняжеской четы удалили практически всех, кто перед тем близко общался с Петром и Екатериной. Первой стала графиня Румянцева, получившая повеление вернуться «жить к себе домой с мужем и детьми». Ей на дверь указали буквально в третий день торжества. Дольше продержались старые обер-камергеры цесаревича Брюмер и Бехгольц, их уволили в конце зимы. Полностью сменился состав лиц, окружавших наследника с супругой. Завоевывать расположение, искать друзей, покупать преданность надо было заново. Та же Румянцева уже была задарена Екатериной: «Ко мне приставили самую расточительную женщину в России, графиню Румянцеву, которая всегда была окружена купцами, ежедневно представляла мне массу вещей, которые советовала брать у этих купцов и которые я часто брала лишь затем, чтобы отдать ей, так как ей этого очень хотелось»140.
