недаром ночная охота официально запрещена. Слишком многие гибнут, пытаясь добыть шкуру вархашша.
Острие копья пронзило ганглий, и что-то лопнуло, обдав Нкруму вязкой слизью. Он же скатился по броне, стремясь оказаться как можно дальше от твари. Вархашш взвился.
Та охота была чудесной.
Тени Древнего города продавили песок. И Нкрума остановился, втянул ледяной воздух. Еще немного, и холод станет ощущаться, несмотря на плотную шкуру.
– Заставляешь ждать, – братец забрался на голову древней статуи.
Никакого уважения к истории.
Разлегся, лапы вытянул, хвостом перед носом твари неведомой машет – было в ней что-то от вархашша, правда, плоскомордого – и ухмыляется.
Довольный…
Подозрительно довольный.
– Где визор? – Нкрума постарался отдышаться.
– Стареешь?
– Старею, – признал Нкрума очевидное.
– Вот! И значит, самая пора пришла тебе жениться… ты же у нас чтишь древние обычаи…
– Не настолько.
В городе привычно пахло камнем. Почему-то запах этот, слегка влажный, терпкий, напрочь перебивал прочие. Да и звуки это место искажало.
Звук капающей воды.
Нкрума несколько раз пытался найти источник, но ни разу не прошел дальше лабиринта. И теперь звук этот вызвал почти непреодолимое желание отправиться навстречу ему.
Вода в пустыне?
Она есть, и Древние знали, где ее найти, так может быть…
– Отдай, – потребовал Нкрума, впрочем, не пытаясь дотянуться до брата.
Но тот сам протянул визор:
– Держи. Но когда станешь помирать в одиночестве, не вздумай меня обвинять.
– Что ты?..
По-прежнему вспыхивали и гасли золотистые лепестки, но давешний голос замолчал, верно, обдумывая, сумеет ли он и вправду устроить личную жизнь Нкрумы.
– Помни мою доброту, – братец зевнул.
– Ты… ты… сырое мясо? Я не ем сырое мясо!
– Начинай. Это пугает.
– И кровь не пью… что ты?..
– Круонцев считают дикарями, – наставительно заметил Гарджо. – Надо соответствовать.
– А снимок?.. Пустыни ради, что за снимок ты им отправил?! Откуда он вообще на мамином визоре взялся?
– Вот не скажу, что и откуда берется на мамином визоре, – Гарджо широко зевнул и соскользнул на песок. – Но снимок хорош. В духе анкеты… и к слову, плащ первопредка тебе к лицу. А уж дубина… возьми ее с собой.
– Зачем?
– Мало ли, хорошая дубина всегда в дороге пригодится.
Нкрума подавил тяжелый стон. Дубина, по легенде, как и плащ, принадлежавшая Первопредку, чье имя оная легенда почему-то не сохранила, была тяжелой и годилась разве что панцири пустынных крабов ломать. Но вряд ли бы матушка одобрила этакое святотатственное использование родового артефакта, которым немало гордилась. И странно,
