style="font-size:15px;"> – Чума, зайчик. Молодец! Наши в экстазе…
– Я за них рад.
– Красиво все написано.
– Красиво врать журналисту не запретишь, – усмехнулся он. – Пускай твои приятели погордятся, что их такими крутыми считают…
– Зайчик, ты сегодня без соли гадюку съел?
– Гадюку? Меня чуть не сшибла машина какого-то идиота!
– Что, правда?
– Правда! Правда! – вдруг закричал он. – И звонки ночные – тоже правда! И что кошелек у меня украли – тоже правда! Все как сговорились…
Действительно, вчера в толкучке ему вспороли куртку – прямо на груди. Деньги не ахти какие, но куртку жалко. Да и противно – сил нет. Город опять прикоснулся к нему грязными лапами. А теперь эта машина.
– Во, а я что говорила, – обрадовалась Наташа. – Она! Черная полоса. На тебе ЕГО печать.
– Князя Тьмы?
– Ну так.
– Наташа, чего ты меня грузишь? – не слишком уверенно возразил Валдаев.
– Котик, это будет продолжаться…
– Рассказывай.
– Лысенький, смирись, что это каюк…
– Ну чего ты мелешь?
– Я тебя спасу. Тебе один путь – к нам…
– На дискотеки ходить, по кладбищу голышом бегать и стены исписывать матерными словами?
– Понимаешь, зайчик, сатанизм – это пирамида. Пирамида – это общий принцип любой приличной организации. Внизу низовые ячейки. Чем ты выше, тем у тебя больше уровень посвящения.
– Ага. И ты в самом низу.
– Ну, в общем… Но я стремлюсь выше.
– Все! Мне надо спать! Я завтра работаю!
– Ладно, ладно. Я тебе еще позвоню. Скоро тебе такой материальчик дам в твое «Запределье» вонючее, что тебе Нобелевскую премию отстегнут не глядя.
– За журналистику Нобелевку не дают.
– Жалко… Пока, зайчик. Смотри, чтобы крыша не съехала. Когда ОН обращает взор, крыша точно едет.
Он хлопнул по кнопке телефона.
Как ни странно, разговор, как бы тягостен он ни был, немножко встряхнул его. Страх отступил. На его место пришло ощущение глубочайшего одиночества. Валдаев вдруг посмотрел на себя со стороны. Маленький человек, затерявшийся в одной из каменных пещер гигантского дома. Ему стало зябко, хотя в квартире было тепло.
Взгляд упал на телефон. Валдаев вздохнул. И решился на то, на что не мог решиться все несколько дней. Встал, подошел к столу. Взял лежащую на видном месте белую, тисненную золотом визитную карточку.
Рука, нащелкивавшая номер, вдруг стала плохо слушаться. Он подумал, что опять будет выглядеть идиотом. Будет опять у него тонкий, как у семерокозлятного волка после наковальни, голос. Будет путаться в словах.
Прочь сомнения!
На пятый гудок он почти с облегчением подумал, что ее нет дома. Но тут щелкнуло. Мелодичный голос произнес:
– Да, я вас слушаю.
Он набрал в грудь побольше воздуха, будто собираясь нырять
