его, подобно легчайшим шелковым покрывалам… Все ушло прочь, растворилось, исчезло…
Осталась только выматывающая душу тошнота.
Брим открыл глаза.
Псевдонищий стоял рядом, поставив ногу на край скамейки. В руке, что лежала на колене, он держал Бримов пистолет. «Глок». Который ему не понравился… Или он нарочно так сказал, чтобы позлить Брима?.. Сам-то он пистолет держал как профессионал. Небрежно и уверенно. Так может держать оружие только тот, кто никогда с ним не расстается. Даже во сне.
– Я застрелил Шику, – убитым голосом произнес Брим.
Это прозвучало как признание перед судом. Мол, все, больше отпираться не стану. К лешему! Ведите меня, сажайте на электрический стул. Или – иголку в руку и тиопентал натрия по вене. И при этом можно кувалдой по затылку – чтобы наверняка.
– С чего это ты взял? – удивленно вскинул густые, кустистые, явно ненастоящие, приклеенные брови нищий.
Брим словно и не услышал вопрос. Медленно и плавно, будто двигаясь в невесомости, он опустил руку на обтянутую прозрачным, студенистым телом шоггота бедро и попытался ухватить в пригоршню шматок слизи. Сначала Бриму показалось, что ему это удалось. И он даже улыбнулся. Непонятно, с чего? Но когда Брим перевернул руку и разжал пальцы, оказалось, что ладонь пуста. Он почувствовал страшное разочарование. И обиду. Такую, что в носу защекотало и слезы на глаза навернулись. На шоггота ему было плевать – Бриму было жалко себя. Жалко до тошноты.
Он поднял мутный от слез взгляд. И увидел стоящего рядом с нищим Шику.
Мир снова перевернулся.
Да так резко, что Брим и заметить не успел, как свалился со скамейки.
Теперь он лежал на противно-теплом асфальте, смотрел в недружелюбно-темное небо и чувствовал, как из пулевого отверстия в виске пульсирующими толчками выплескивается кровь. Ему было не больно, а щекотно.
Склонившись, сверху на него смотрели двое. С одной стороны – ненастоящий нищий в солдатской шинели. С другой – Шика. У каждого – пистолет в руке.
– Меня убили? – тихо прошептал Брим.
Ему не было страшно – просто хотелось знать, что происходит?!
– Похоже на то, – кивнул странный тип, выдающий себя за бродягу. – Теперь твой приятель пропустил зараженный мемвирусом активный мемплекс и спровоцировал его самокопирование.
– Зато ты словил пулю, – весело подмигнул Шика.
– Тебя все еще тошнит?
Брим прислушался к тому, что происходило у него внутри. Ощущения были разные. Странные и по большей части непривычные. Оно и понятно – прежде ему не доводилось бывать мертвым. Он не мог сказать, тошнит ли его, но он точно знал, что слышит доносящийся откуда-то издалека блатняк, исполняемый под гитару сиплым, противным голосом. От которого у него тотчас же возникло устойчивое, подавляющее все остальные чувство вселенской тошноты.
– И что теперь? – полюбопытствовал Брим.
– А что теперь? – пожал плечами нищий, не то безразлично, не то устало. – Придется еще раз повторить.
– Что?
