провалились в асфальт. Как в жидкую грязь. Продолжая по инерции двигаться вперед, Брим упал на четвереньки. Прямо перед его носом из трещины в асфальте проклюнулся малюсенький шоггот. Булькнул, надулся пузырем и начал быстро расти. Тоненькая, с крошечной луковичкой на конце ложноножка старательно, изо всех сил тянулась вверх, чтобы прилепиться к потному, перекошенному от испуга лицу.
На кончике носа повисла тяжелая, мутная капля пота.
Брим тряхнул головой.
Капля осталась на месте…
Он застрял!
Он понял, что застрял!
Крепко застрял!
И, как это ни смешно, надежно.
И виной всему был вовсе не расплавившийся от несусветной жары асфальт. А стервец, выдающий себя за нищего. С его – чтоб ему заживо сгнить! – мемвирусами!..
Бриму показалось, будто кто-то крепко наподдал ему ногой под зад. Он рыпнулся вперед и ткнулся лбом в асфальт. Точно в то самое место, где маленький шоггот только-только начал обустраивать свое слизистое гнездышко…
Шогготы внушают страх всем и вся. Наверное, нет человека, который не вздрогнул бы при одном лишь упоминании об этой твари. Хотя, надо признать, есть существа внешне гораздо более омерзительные. Шогготы вызывают тошноту не тем, как они выглядят – да большинство их попросту не видит! – а тем, что они делают.
Мир рухнул и рассыпался, как упавший пазл.
А затем сложился снова. Хотя какие-то фрагменты, скорее всего, оказались потерянными. А некоторые встали не на свои места. Неровно встали, косо, кое-как. Но это все лучше, чем дыры, зияющие в пространственно-временном континууме.
Хотя, конечно, как посудить…
– Кто-то должен сегодня умереть, – с мрачной, ненавязчивой решимостью Клинта Иствуда изрек Шика. И для убедительности добавил: – Непременно.
А затем языком ловко перекинул зубочистку из одного уголка рта в другой.
– И это буду не я, – в тон ему отозвался Брим.
– Да сколько же это будет продолжаться! – с граничащей с отчаянием тоской всплеснул руками неизвестный в шинели.
Ни один даже глаз на него не скосил.
Ай молодцы, ребята!
Шика и Брим стояли на расстоянии пяти шагов друг от друга. Каждый держал в вытянутой руке пистолет, направленный на приятеля. А между ними, как гигантский анемон, шевелил щупальцами небывалых размеров шоггот. Даже псевдонищему, который, судя по всему, много чего повидал и почти обо всем был осведомлен гораздо лучше обоих, вместе взятых стрелков, прежде такого видеть не доводилось. Никогда. И он полагал, что этот случай непременно должен войти в анналы Гильдии. Но для начала следовало разобраться с парочкой не в меру ретивых пентюхов.
– Дуэль! – вскинул вверх руки бродяга. – Дуэль по всем правилам! Не как-нибудь, а в строгих правилах искусства! – Он взмахнул белым батистовым платочком с кружевными оборочками, непонятно каким образом оказавшимся у него в левой руке. – Я бросаю платок. И как только он коснется земли, то бишь асфальта,
