взгляд на подругу, но та ничего не сказала, ровно не слышала ее замечания. Только внимательно смотрела на оранжевый огонек сигареты. А Светлане отчего-то очень хотелось об этом поговорить.
– Я была там, в Ермолино, лишь однажды – года два назад, – продолжила она. – Понадобилось решить кое-какие вопросы с моим содержанием, и я поехала, – Светлана вымученно усмехнулась, – и поняла тогда, отчего Павел ни разу не возил меня в свою деревню прежде. Меня там встретила одна особа… красивая, молодая. Моложе меня. Вела себя как хозяйка – нагло и крикливо. Лишь когда догадалась, кто я такая, немного присмирела. И вокруг нее ребятишек человек пять. А один – ровесник моего Ванечки, и похож на него так…
Резко оборвав фразу, с усилием отгоняя воспоминания, Светлана снова прильнула к сигарете, докурив ее за один раз. Руки не слушались, мелко тряслись и роняли пепел на юбку.
– Сколько бы сейчас было Ванечке? – спросила Алина.
– Семь, как Лизе, твоей старшей.
Светлана ответила быстро и, как ей показалось, совсем без эмоций. Однако продолжать расхотелось: она не любила говорить ни о своем мальчике, ни о чужих детях. Она не знала большей пытки, чем говорить о маленьких детях или видеть их.
Алине она никогда не признавалась в этом и с несколько фальшивой улыбкой старалась поддерживать разговоры о ее девочках, потому что знала, как много они для Алины значат. Как горячо и самозабвенно она их любит. К счастью, разговоры о детях подруга заводила редко, наверное, догадываясь о чувствах Светланы. Вот и сейчас она сама сменила тему:
– Твой муж не был святым, – пожала она плечами. – Как, впрочем, и ты, ma chere. Да и все мы. Но Бог завещал прощать, так что прости его, прекрати о нем думать и терзаться.
– Я вовсе не терзаюсь, – отозвалась Светлана, желая казаться хоть вполовину такой же стойкой.
– Вот и славно. Подумай лучше о своем будущем. Прости за цинизм, ma chere, но ты теперь свободна и, к тому же, весьма состоятельна. Признаться, я тебе даже немного завидую, – она улыбнулась, но, поймав осуждающий взгляд, тотчас подавила улыбку: – Шучу-шучу. Просто хотела немного развеять тебя.
Алина снова вдохнула и выпустила дым, а потом спросила самым обыденным тоном:
– Так это ты сделала?
Светлана вздрогнула. Разумеется, подруга спрашивала об убийстве Павла. Алина просто не могла этого не спросить когда-нибудь – увы, но деликатность в число ее достоинств не входила.
– А что, если да?
Алина пожала плечами, не поведя даже бровью:
– Ровным счетом ничего, – она снова выпустила дым. – Просто в этом случае нужно думать, что нам делать, а не пускать все на самотек.
Это «нам», оброненное вскользь, сказанное без намека на фальшь и показуху, было столь дорого Светлане, что она, обернувшись к подруге, так и не смогла выразить словами глубину своей благодарности. Светлана не надеялась, что Алина и впрямь что-то придумает – ну что здесь можно придумать, право слово? – но ей и одного участия было достаточно.
А
