ли при таком воздействии то, что мы называем душою? Случалось ли вам хотя бы единожды ощутить её у пациента во время сеанса?
– Не знаю даже, что ответить…, – задумался Сикорцев. – Возможно… Весьма вероятно… Хочу заметить, друзья мои, что я и сам меняюсь под час сеанса гипнотерапии. Никогда не признавался в этом, но сейчас откроюсь: не только наши испытуемые находятся в состоянии какого-то транса, но и сам я словно на время ухожу из этого мира. И там, в странном многоцветьи, мне приходится выбирать источник силы. И это каждый раз происходит по- разному. Иногда возникает впечатление, будто бы в это время невольно касаешься чего-то огромного, потустороннего, такого немыслимо прекрасного, что не хочется возвращаться обратно, хочется остаться там навсегда…
Но порою бывает и так, что приходится соприкасаться с чем-то холодным, жутким, но при этом также невероятно могущественным. От него уходить обратно очень сложно, он словно высасывает из тебя все жизненные силы. И, кстати, мои подопечные во время сеансов в зависимости от того, с кем я контактирую, тоже чувствуют себя по-разному.
Профессор с недоумением смотрел на взволнованного Сикорцева:
– Вы об этом, батенька, никогда не говорили… Виктор Павлович, вы уверены, что всё это не ваши фантазии, вызванные попросту напряжением мозга во время гипнотического сеанса?
– Увы, нет! Когда я ощутил это впервые, мне тоже пришла в голову такая же мысль. Но потом, когда опытов стало больше, стало ясно, что сознание во время сеансов покидает моё тело точно так же, как и моих пациентов. Не могу знать, где происходит их взаимодействие, но совершенно точно не в нашем мире. Трудно подобрать подходящие слова для описания того, что я вижу во время гипнотического сеанса. И, признаться, это чем дальше, тем больше волнует меня.
И знаете, во мне всё больше крепнет уверенность в том, что во Вселенной не мы одни обладаем живым сознанием. Где-то невообразимо далеко есть миры, очень похожие на наш.
– И что же, вам приходилось видеть их во время сеансов?
– Да, приходилось, хотя я понимаю, что в это трудно поверить. В особенности меня привело в замешательство общение с некими существами, которые внешне напоминают нас, но мораль которых основана на совершенно иных принципах. Во главу угла общественного устройства там положен принцип главенства всего общества, а жизнь отдельно взятого существа имеет ценность только с точки зрения полезности её для всего социума. Нет пользы – нет и смысла в поддержании такой жизни. И я так понял, что такие особи в том мире подлежат стерилизации, уничтожению, попросту говоря.
– Да, я гляжу, вы изрядный фантазёр, батенька! Нечто подобное о вселенской жизни я уже имел возможность слышать во время своего короткого визита в Калугу от одного тамошнего учёного – самоучки. Запамятовал его фамилию… И где же находится эта ваша цивилизация? Отчего, не к ночи будь сказано, мы не знакомы с ней? Что заставляет их скрываться?
Сикорцев был удивительно серьёзен,
