примет его, обогреет и поймет.
– Что будешь делать, Егор? – спросил отец Кирилл, видя, что посетитель задумался.
– Терпеть, – улыбнулся тот. – Как вы велели.
– И дело велел, – отозвался отец Кирилл. – Смирение есть самое лучшая защита от всех бед. А то ведь и так можно посмотреть, что беда – и не беда вовсе, а радость великая. Надо только себя меньше жалеть и обращать внимание на частное, сиюминутное. А там, глядишь, и откроются глаза-то, и повернутся в нужную сторону. Ты только верь, Егор, и слабости не поддавайся.
– Это легче на словах бывает… – заметил Егор.
– А ты о молитве не забывай. «Отче наш» читаешь на сон грядущий?
– Редко, – признался Егор.
– А ты читай, читай. Слово Божье силу имеет, когда ты с ним к Господу обращаешься. Не забывай, Егор, что всё – от Бога. И земля, и люди, и звезды на небе, и твой дар, и дар Эйнштейна с Бетховеном, и сон разума, который рождает чудовищ, и болезни, и рождение, и смерть – все! Поэтому ничему не противься и принимай случившееся как должное, ибо это и есть воля Божья. Поймешь сие – получишь успокоение и подлинную силу. Так-то.
Священник говорил, и Егору становилось все покойнее и покойнее на душе. Как будто самые ее дальние углы осветились яркими лучами, и от них бежали скопившиеся там страхи и сомнения, подлинные и надуманные. Она, его душа, как будто становилась легче и чище, и каждое слово отца Кирилла падало на освобожденную в ней почву полновесным зерном.
– Ну, – спросил отец Кирилл с прямотой, когда-то удивившей и обезоружившей Егора, – полегчало тебе?
– Кажется, да, – кивнул Егор.
– Вот и хорошо. Зайдешь еще… чайку попить?
– Обязательно.
– Я тебя другим угощу, с душицей и горечавкой. Это, я тебе скажу, нечто. У меня прихожанки есть травницы, так они все меня балуют. А чего? Я не против. Иной раз выпьешь чашечку – и никакие лекарствия не нужны. Все болезни как рукой снимает.
– А молитва как же? – улыбнулся Егор.
– А молитва для души, – улыбнулся и отец Кирилл, видимо, радуясь оживлению своего гостя. – Тут ведь одно второму не мешает.
Он поднялся, тяжело опершись на подлокотники кресла, и Егору только сейчас бросилось в глаза, как постарел и одряхлел его духовник. «Не зря про болезни заговорил, – подумал он с жалостью, – должно быть, одолевают».
– Может, помочь вам надо чем-нибудь, отец Кирилл? – спросил Горин.
– О чем это ты? – наморщил лоб священник.
Егор смутился:
– Ну, деньгами, например. На лекарства…
– Имеешь лишнее – пожертвуй храму, – серьезно сказал отец Кирилл. – А мне достаточно того, что есть. Авось Господь не оставит своей милостью.
Он широко перекрестился на распятие, и Егора умилила искренность этого жеста.
Он тоже поднялся.
– Пойду я.
– Как
