ответа. Я снова проваливаюсь в сон, словно в обморок, а когда прихожу в себя, ничего, кроме темноты, вокруг не вижу. Боль в черепе то накатывает, то отступает, то перемещается от глаз к затылку.
Обнаруживаю рядом с железным корытом пластмассовую емкость с жидкостью. Наощупь она похожа на литровый кувшин для подмывания, а внутри плещется что-то затхлое с запахом плесени и ржавчины. Собрав все силы, подтягиваю к животу больные затекшие перебитые ноги и сажусь. Держа правой рукой кувшин и зачерпывая ладошкой левой руки это подобие воды, жадно пью. Даже если эти нечистоты родом из канализации, мне все равно. Оставшимися каплями я умываю лицо или, точнее сказать, размазываю по нему грязь.
Невыносимая духота давит на мозг, джинсы прилипают к ногам – то ли от жары, то ли оттого, что купаюсь в собственной моче. Не могу понять, и мне, по правде, уже все равно. Пытаюсь прогнать страх и дурные мысли, чтобы не утонуть в них.
Думаю о дыхании. Я – часы. Мои мысли – стрелки, они идут по кругу. Страха нет. Вдох-выдох. Тик-так. Тик-так. Какое-то время считаю секунды, складываю их в минуты. На сорок девятой минуте срываюсь. Надоедает. Нужно думать о хорошем.
Сейчас июнь. На улице не так жарко. Почему же здесь такая жара? Да еще и этот отвратительный привкус во рту после воды. Закрываю глаза, в голове возникает картина: тонкое кружевное покрывало из солнечных лучей, пестрые бабочки, кружащие над головой, птички, ткущие приятную мелодию из звонких трелей. Вдалеке – море. Рядом – Мартин, трется своим мокрым носом о мои ноги. Глажу его по шелковистой шерстке, треплю за ухом, прижимаю к себе, а в ответ он благодарно виляет хвостом и тянется, чтобы снова и снова лизнуть меня в лицо.
Весело смеюсь. Так громко, что мой смех звенит над пляжем еще долго, пока, наконец, не оседает невесомой пылью в океане. Целую и прижимаю к себе пса еще сильнее. Легкий ветерок играет моими волосами, нежно прикасается к коже, гладит. Мы еще некоторое время смотрим на неспешное колебание водной глади, потом встаем и по горячему песку бежим к воде.
Открываю глаза.
Темнота. Горячие слезы катятся по щекам, соленой влагой щиплют разбитые губы. Плакать нельзя. Позвать на помощь? А кого? Некого звать. Он меня не убил, значит, я нужна ему живой. С какой целью? Должна быть какая-то причина. Совершенно не помню, как этот урод меня схватил и приволок сюда. Кто-то другой, оказавшийся на моем месте, возможно, давно бы погиб от обезвоживания, боли, паники и удушья. Но я сильнее. Со мной вера. Я жива и дышу.
Нужно двигаться. Вытягиваю ноги, тяну носки на себя. Футболка задирается, и стена царапает голую спину. Сгибаю ноги в коленях. Боль. Это все, что я сейчас чувствую. Растираю ноги. Что-то щекочет шею. Больше не подпрыгиваю, просто медленно поднимаю руку и чешу. Уже не вспоминаю про насекомых, не боюсь их. Пусть заползают, куда хотят. В этом, признаюсь, сдалась.
Но умирать не собираюсь – страшно. Страх в большинстве случаев помогает человеку избежать смерти. Со мной это тоже работает.
Голова не перестает болеть. Наверное, был сильный ушиб. Отсюда и потеря памяти. Интересно, меня уже ищут? Наверняка, Митя уже заявил в полицию о моей пропаже. Или Мила. Или мама с папой. Организованы поиски, территорию прочесывают волонтеры, собаки, вертолеты. Интересно,
