В пятницу съездим с тобой на переговоры, там и обсудим. Заеду за тобой в одиннадцать. Идет?
– Договорились. Как дела дома? Как дочь?
– Растет и радует папку. – Его голос, полный гордости, вдруг стал серьезным. – А с Юлей ругаюсь постоянно. Устал уже.
– Она просто хочет, чтобы муж ее любил и чаще бывал дома, а ты каждые выходные сваливаешь, чтобы погулять.
– Неправда. Просто она нервная и истеричная баба.
– Ну, кому ты рассказываешь, Марк. Я знаю тебя лучше многих других. И ее понимаю не хуже. Ты – не сахар, признай уже это.
– У нее есть все. Должна быть довольна.
– Она отовсюду слышит, что ты развлекаешься с разными бабами. И прекрасно знает, с какими людьми ты общаешься. Приходишь домой пьяный с расцарапанной спиной, воняющий духами. Чем тут быть довольной?
– Да давно уже нет такого. Я хорошо себя веду. И Юля получает все самое лучшее.
– Только вот дело в том, что женщина не хочет быть лучшей, Марик. Она хочет быть единственной. Нам мало получать все самое лучшее – уж мне ли, как женщине, не знать.
– Она счастлива. – Сказал, как отрезал. Кажется, его ничто не прошибет.
– Да я повесилась бы от такого счастья!
– Дурка моя! Жаба! Хватит, не ругайся. – Засмеялся Марк. – Я же тебя люблю!
– Ну-ну. Где-то я это уже слышала. – Оттолкнулась на кресле, покатилась и чуть не уронила телефон со стола. Поймала аппарат буквально в последнюю секунду. – Друг ты мой любезный.
– Ев, ты у меня самый дорогой человечек на земле…
Такой знакомый до боли голос, теперь он не вызывал во мне никаких чувств.
– Хороший мой, самый дорогой человечек, у тебя – дочь. – Произнесла я тихо. – Не забывай об этом. Дай ей все лучшее, что только сможешь. А тетя Ева сама как-нибудь справится.
Марк прокашлялся.
– Тоже верно. Поеду я сейчас на обед домой, повидаюсь с ней.
– Вот молодец! Тогда до пятницы.
– Пока, Буся.
Усмехнулась про себя и ответила:
– Целую. Пока.
Положила трубку с радостным осознанием того, что, наконец, освободилась от этого человека. Его голос уже не заставлял меня трепетать. А воспоминания не заставляли жалеть об упущенных возможностях и былых чувствах. Теперь я просыпалась лишь с одним мужским именем на устах. Мои мысли возвращались к Саше каждые пять минут. Думая о нем, я улыбалась, а моя душа пела и летела над землей. За эти два дня телефонных разговоров мне удалось узнать о нем, казалось, все, что можно.
А о себе еще больше. Каждый день во мне открывались новые грани красоты: чаще стала любоваться своим отражением в зеркале, с большей долей щепетильности выбирала наряды и белье, принимая душ, ублажала себя гелями и ароматическими маслами и дольше обычного укладывала свои длинные волосы. Каждое новое утро теперь начиналось с улыбки, с хорошего настроения. А уж весна за окном казалась еще краше.
Саша каким-то невероятным образом умудрялся
