даже время не трать. Никто никогда не скажет, у кого пропала девочка. Потому что родители устроили похороны по всем правилам, подняли на дерево сверток из меха и бересты. Только в свертке – кукла из косточек и кожи олененка или еще какого звериного детеныша, окропленная кровью отца и матери.
– Бред какой-то. Из-за веры в злых духов собственного ребенка вот так… Теперь что с ней будет? Сейчас – больница, потом – Дом малютки, потом – детский дом. А что в детских домах творится – сам знаешь.
– Но они сохранили ей жизнь и дали шанс. А сами между тем пожертвовали возможностью когда-либо иметь детей. И если она у них была единственная, это серьезная жертва.
– Да почему? Почему они не могут иметь детей?
– Потому что обманули небеса. Ладно, Сашка, вот сейчас ты разуверишься во всем, что я тебе рассказал, так что все, на этом мы закончили. Искать ее родителей смысла нет. Не трать время.
– А в отчете что напишу?
– Что опросы свидетелей не дали результатов. Ничего, карьеру не испортишь. Не убийство же. Всего лишь подкидыш.
Наверное, судьба Лили Снежной сложилась бы скверно, как судьбы большинства детдомовцев, если бы не забрала ее тетя Оксана. Пришла и просто забрала. Лиле к тому времени исполнилось три с половиной. Таких детей, как она, воспитатели называли «подарочными». Никакой пьяной мамки, лишенной родительских прав, или отсидевшего папки не приходили к ней, – а после таких визитов дети по нескольку недель в истерике бились. Лиля же вообще не была склонна к истерикам. Спокойная девочка. Не сказать, что дружелюбная, но послушная и разумная. Быстро обучилась и одеваться, и на горшок ходить, и есть самостоятельно. Заговорила сразу длинными фразами и четко. И даже почти научилась читать: Лиля очень любила, когда детям читали вслух, старалась сесть поближе к воспитательнице и смотреть на страницу, и запоминала, как пишутся слова, которые воспитательница произносит. Обычно таких детей отдавать на усыновление не хотят, предпочитая избавляться от буйных и проблемных, а самим работать с удобными. Но Лиля была такая милая маленькая девочка, явно без алкогольной наследственности, без отклонений, что даже ожесточившаяся сердцем директор Дома малютки хотела для нее более счастливой судьбы.
У Лили был шанс на нормальную жизнь, и ей позволили этот шанс получить.
И когда в Дом малютки пришли со всеми документами и с направлением на ребенка супруги Колывановы, тридцатисемилетняя Оксана Андреевна и сорокалетний Сергей Борисович, и заявили, что хотят непременно девочку, лучше лет трех и спокойную, над ними не стали насмехаться: дескать, пришли в Дом малютки, а хотят ребенка «от профессора и балерины», – таков был профессиональный сленг, для обозначения нормального ребенка, без дурной наследственности и отклонений… Им просто показали Лилю.
Тетя Оксана потом говорила: для нее
