там где и сказал Ян. Оставив свой «падже-ро» в соседнем дворе, он подошел к бежевому «москвичу», приткнувшемуся возле торца пя-тиэтажки под огромным тополем. Окинув взглядом безлюдный двор и ряды темных окон длинного дома, он бросил недокуренную сигарету в снег, наклонился и постучал в лобовое стекло. В машине кто-то зашевелился, потом дверца со стороны водителя открылась, из нее выглянул человек и хрипло начал было говорить: «Какого…», – но тут же осекся, узнав Схимника, скользнул обратно в салон и открыл дверцу с другой стороны. Схимник сел в ма-шину, достал новую сигарету и закурил, внимательно рассмотрев «Кутузова» при свете огонька зажигалки. Они были примерно одного возраста, но Лебанидзе, заросший двухне-дельной щетиной, выглядел много старше. Наискосок через правый глаз шел короткий, до-вольно широкий шрам, и верхнее веко, оттянутое в сторону, наполовину закрывало пустую глазницу, отчего Кутузов имел зловеще-насмешливый вид.
– Ты Миша Лебанидзе? – спросил Схимник, не глядя на него.
– Я, – ответил одноглазый, нервно разминая в пальцах незажженную сигарету. Он растя-нул сжатые губы в странной лягушечьей ухмылке, потом резко выпятил их, точно собирался кого-то от души чмокнуть. – Ян сказал, что ты можешь прийти. Случайно не сменить? А то я околел уже – до потрохов промерз!
– Да, лютует зима под конец, – согласился Схимник, потом поинтересовался без всякой видимой связи: – Где глаза лишили?
– В Иране, – буркнул Кутузов, – когда на торговом ходил. В Энзели с одними азербай-джанцами… не договорились.
– Кого ждешь?
– Ян сказал – бабу какую-то… если вон из того подъезда выйдет. А ты не в курсе?
– Фамилию бабы называл?
– Нет. Так мне зачем? – из разминаемой сигареты начали сыпаться табачные завитушки. – Он сказал…
– Фотографию показал, да?
– Ну… – Лебанидзе слегка замялся, – ну да, показал.
– И все? Больше ничего сказать не хочешь?
– Да нет. А в чем дело-то?! – спросил Лебанидзе слегка агрессивно.
– Нехороший ты человек, Миша Лебанидзе, – негромко, но выразительно произнес Схим-ник, по-прежнему не глядя на собеседника. – Мудак ты. Что ж Яну не сказал, что с девочкой знаком и она с тобой, соответственно?!
– Так это когда было! – воскликнул Лебанидзе с возмущением и растерянностью. – Она ж тогда совсем малая была! Я с ее двоюродным братом корешевался, пока он не… а потом… ну, жили в одном дворе и все! Я ее с тех пор и не видел!
– Не лепи, не больше года назад ты с ней встречался! На Ханском базаре, возле барда.
– Кого?
– Мужика с гитарой. И девка эта прекрасно знает, кто ты и где ты. Так что не надо, Миша Лебанидзе, – Схимник резко повернулся и взглянул на него, и Кутузов чуть отклонился и втянул голову в плечи, сузив единственный глаз. – А если бы она тебя тут срисовала? Об этом ты подумал своими тупыми мозгами?!
