действий.
Второй короткий переход, и мы оказываемся во внутреннем дворе, и к нам со стороны дома, едва ли не бегом, устремляются двое: человеческий воин, еще не утративший своей силы, но уже в годах, и светлая эльфийка.
– Мы уже начали беспокоиться. Где вы так задержались, госпожа? – Женщина хоть и посматривает на нас искоса, но не проявляет настороженности, в отличие от мужчины, ладони которого лежат на рукоятях клинков.
– Все в порядке, Карен. Я привела в дом гостей. Помоги им расположиться. – И, ответив улыбкой на молчаливый взгляд воина, она проводит нас мимо него к дому.
Ее нянька показывает нам наши комнаты, расположенные в гостевом крыле на втором этаже, удивительно угадав, кто из нас является парами. Олейор не удерживается и проходится по мне многообещающим взглядом. Женщина смущенно опускает глаза. Гадриэль, мгновенно оценив степень внимания ко мне со стороны мужа, вскользь замечает, что раньше, чем к ужину, некоторых можно и не ожидать. И даже недовольство Олейора, которое он не считает нужным прятать от всех остальных, никак не влияет на взбудораженное настроение черноволосого лорда, в котором я его еще ни разу не видела.
В нашей комнате с одной стороны стояла широкая кровать, укрытая балдахином, за красочной ширмой располагалась небольшая гардеробная, а с другой, у камина, два тяжелых, массивных кресла и небольшой столик на резных ножках.
Мой муж быстрым взглядом окинул обстановку и тут же вышел за дверь. Чему я не сильно удивилась: нельзя сказать, что он не доверял моему или Ригана мнению, но осмотреться там, где мы должны будем провести ночь, он должен лично.
Так что у меня было время не только на то, чтобы принять ванну, но и успеть заскучать. В тот момент, когда раздался голос моей подруги, я уже успела вымыть волосы и просто лежала в горячей воде, наслаждаясь мягким цветочным ароматом масла. Оно было разлито в маленькие плошки, стоящие повсюду: на широком подоконнике похожего на бойницу окна, выходящего в сад, на каменной лавке, на которой также стопкой лежали мягкие простыни для вытирания, на столике у большого зеркала на всю стену ванной комнаты.
– Лера, мне надо с тобой поговорить.
Ее голос был при этом настолько слабым, что мое сердце болезненно сжалось: я, наверное, единственная, кто знал, насколько завладела ею страсть иметь ребенка. И как я ни пыталась ее убедить в том, что насколько бы экзотической внешностью ни обладало ее дитя, ему найдется на Лилее не только место, но и любовь. Но никакие уговоры на нее не действовали: она не хотела, чтобы подтвердилась ее принадлежность к расе даймонов. И я понимала, каким потрясением для нее стала сама возможность рождения полукровки.
– Я выйду через минуту! – крикнула я ей, выскальзывая из воды и закутываясь в ткань нежного изумрудного оттенка.
Не знаю, по какой причине Рамон не с ней, но оставлять ее в таком состоянии было неблагоразумно.
Влажные волосы свернулись в тугие кольца, и, чтобы ускорить
