он говорит без улыбки наставническим тоном:
– Красота – пыльца, сложно создать, легко испортить, но красота всего лишь пыльца, а Душа – крылья, летать можно и без пыльцы.
Замолкает.
Смотрю на него, такого красивого, величественного, так хочется прижаться к нему, почувствовать, как бьется его большое сердце. Глаза голубые смотрят на меня, в них множество миров, а может, и вся Вселенная. Он – самое лучшее, что у меня было. Он – волшебство, мир грез моих. Его взгляд без тени отвращения, брезгливости, злорадства.
Он не произносит больше ни слова. Но глаза его молят, чтобы выполнила просьбу.
Я отрываю второе крыло. Словно отделяю часть своей души. Боль невыносима. Слезы капают на синюю пыльцу… кап… кап… кап. Дождь слез. Я смотрю на место, где секунду назад был он. А слезы капают и застилают глаза. Он просто испарился, рассыпался на частицы, а может, ушел в свой мир, где ему уже не быть прежним.
Крыло в моей руке рассыпается в синюю пыль и развеивается по поляне…
Верю ли я в существование души? Да, теперь верю. Он не мог уйти навсегда! Только не Эрей Авель.
***
Пустота. Вокруг и в душе пустота. Безымоциональность. Оставленные на месте пикника вещи меня не волновали, дошла до карьера окольными путями, пребывая, будто под наркозом. Дальше обошла озеро и по тропинке приковыляла к железной дороге. Поздним вечером, пробираясь под светом тусклых фонарей через один не работающих, показалась дома.
Все вопросы матери проигнорировала. Даже разъяренный отец не смог меня расшевелить. Я в трансе. Причем в глубоком.
– Ты почему на звонки не отвечаешь!
– Да мы тебя обыскались!
– Ты как с помойки! У тебя все хорошо?!
– А тебя случаем не изнасиловали?
– Врача!
И все в этом духе.
Холодный душ частично вернул меня в этот мир. Немного обострил чувствительности. Долго не выходила, тихо рыдала. Ночью тоже. Алинка себе местно не находила, ничего понять не могла. Коша тоже вилась, будто я сплошная кошачья мята. Вроде как врач приходил какой–то. Давление померял, температуру. Осматривать себя не дала. Нечего меня трогать.
Неделю провалялась, думая лишь о словах Эрея Авеля. Прокручивая нашу беседу снова и снова. В середине хандры даже начала мысли в кучу собирать, анализировать сказанное.
Вспомнила про пыльцу, что оставила на той полянке!
Но из дома не выпускали. Поправилась, и сидела, как на иголках в ожидании, когда же родители дадут бодро и выпустят на волю. Свершилось это через полторы недели. Первым делом отправилась туда, где встретила ЕГО. Алинка и Макс со мной увязались. Надо отдать должное, старались веселить и создавали позитивную атмосферу. То, что их родители подрядили на это дело, и не сомневалась.
Теперь на все под другим углом взглянула.
Поляну ту нашла. Меня будто зов какой–то вел, или интуиция не подкачала, что петлять и кружить не пришлось. Вышла к месту и сразу задохнулась от эмоций. Горечь, волнение… слезы.
Нашла
