единства – не вымученный.
Впервые бизнес сказал, что продолжение того что есть его не устраивает. Впервые – общество не спряталось за власть, как защиту от «ксплуататоров», а встала и сказала – что власть не устраивает и его тоже. Что нужно движение вперед. И что двигаться надо всем вместе, впрячься и тащить телегу через все кочки и ухабы.
И все это сошлось в одной точке Москвы, на Манежной площади. Тогда мы действительно ведь поверили, что власть – может быть и для народа. Что представители власти – могут испытывать хоть малейшее чувство благодарности за то, что только что они были никем – а сейчас, благодаря нам станут всем[36].
И как же мы ошиблись…
Лично для меня это стало понятно уже три месяца спустя, когда я вернулся в родной город, а по нему уже конкретно поползли слухи, что Дериглаз обо всем договорился и остается у руля. Что-то он конечно, сдал, принял на себя какие-то новые обязательства, так нагло и отморожено он больше себя не вел.
И я все понимал… что нельзя рубить сплеча, тем более в таком сложном регионе, что «красный пояс», что нельзя восстанавливать против себя региональные элиты очередным «хлопковым делом»[37]. Я всё это понимал. Но тогда… тогда не надо было и революцию делать. Потому что революция – это поиск правды. А правды не бывает на 50, 70, 90 и даже 99 процентов. Правда всегда одна. Мы на Манежке – стояли за правду. А спустя пару месяцев – нам предлагали уже урезанную, подержанную правду. Правду, зависящую от обстоятельств. Тогда то я и подписал контракт – сил никаких не было…
И через год с небольшим – уже был в Ираке…
Прошло время… но они, политики – они ведь так ничего и не поняли. Не поняли, почему в девятом – они так легко и постыдно утратили власть, в которую их можно сказать, внесли на руках – в Кремль. Не поняли, почему в две тысячи девятом – так легко проголосовали за Батю – того самого, кого раньше не соглашались терпеть.
Проблема не в чем-то конкретном. Проблема – в ощущении лжи. В нечистоте рук, слов, дел. Помыслов…
Проблема ведь даже не в том, что когда выборы, они нам врут. Проблема в том, что они искренне, вот что самое поганое – искренне считают, что после выборов они нам ничего не должны. Скорее даже наоборот – выборы для них это нежелательная трата нервов, денег, необходимость как то выкаблучиваться перед плебсом, что-то обещать. И они считают, что это мы им должны. Как публика артисту за концерт. И когда мы после выборов приходим, и что-то от них требуем, это вызывает плохо скрываемое возмущение: как? Я тут перед ними выеживался, чуть ли не на голове стоял, несколько месяцев изображал артиста разговорного жанра, как будто мне заняться больше нечем. А теперь я им ещё что-то должен?! А не пошли бы вы!
И вот на этом вот – мы считаем, что они должны, а они считают, что это мы им должны – и произрастает народный гнев. Который выплескивается, в конечном итоге, в Манежку…
Ошибка Манежки была в том, что мы позволили себе поверить –
В фильме «Революция Гидности» есть один пронзительный эпизод. Слова студента, произнесенные 20 февраля, когда ещё не остыла кровь убитых: «да ты шо, у них сейчас в Раде Новый год с подарками, они себе кресла и портфели делят». Как-то так…
Начавшись во многом случайно в 1983 году – «хлопковое дело», дело о приписках в хлопковой промыщленности стало знаковым в позднем СССР, это было дело, в котором было 120 тысяч (!!!) обвиняемых, оно фактически стало обвинением руководства целой республики СССР (Узбекистана), следователи Гдлян и Иванов на резонансе от этого дела вышли на политическую орбиту, избравшись народными депутатами. Хлопковое дело сыграло немалую роль в процессе развала СССР и советского общества, оно создало атмосферу недоверия и страха между центром и регионами, послужило толчком к тайному переходу региональных элит на сепаратистские позиции, обострило отношения между обществом и властью, создав впечатление тотальной и всепроникающей коррупции в СССР. В немалой степени оно способствовало возникновению в России мнения о том, что союзные республики «объедают» Россию и надо от них избавиться как от нахлебников и коррупционеров.
