выпечку с подноса, огляделась, ища, куда бы ее положить, и не нашла ничего лучше, чем сунуть в кадку ближайшего зеленого куста, под которым во все той же кадке уже находились застарелый огрызок яблока, недокуренная сигара и ошметки от какого-то бутерброда. Магистр Аттинур побагровел и предельно откровенно сообщил:
– День, когда я вышвырну вас из университета, станет самым счастливым за всю мою карьеру, Радович.
Я это восприняла как разрешение оставить булку там.
– А что мне делать с грассом? – растерянно спросила я, протягивая собаке еще мяса.
– Откормите… за мой счет! – прошипел глава университета. – Потом сам уйдет. Вероятно, он по глупости попался, и где-то в Горлумском лесу сейчас рассекает свежий снег вся стая в поиске этого…
Пес, который, между прочим, жевал, опустил голову и тяжело вздохнул.
– Вам должно быть стыдно! – не ограничился одним замечанием Аттинур. – Насколько же тупым надо быть, чтобы стать первым грассом, которого поймали за последние двадцать лет!
У пса опустились уши.
– И в целом, неужели так сложно было сожрать Радович, а? – продолжил бушевать ректор.
Мы с грассом одновременно возмущенно посмотрели на него, но, ничуть не устыдившись, Аттинур мечтательно произнес:
– Мм-м, какое это могло быть восхитительное утро… – И тут же ледяным тоном продолжил: – Студентка Радович, два выговора – за то, что по вашей милости в моем университете появилось это, и за кормление животного в моем кабинете. Свободны. По итогам откорма этой тупой скотины я, несомненно, вычту из вашей стипендии все, что смогу, не привлекая внимания драконов. Теперь вон из моего кабинета!
Но не успели мы даже встать, как дверь открылась, всунулась голова вихрастого широкоплечего парня, и знакомый по утреннему пробуждению голос произнес:
– Ну, вы уже закончили с уничтожением самоуважения, самообладания и самомнения этой студентки или мне еще ждать?
Поднос выпал у меня из рук.
Потому что парень был… призрачный. На грохот в кабинет сквозь призрачную иллюзию заглянул сам Владыка Долины драконов, весело подмигнул мне, а его иллюзия продолжила вопросительно глядеть на магистра Аттинура.
– Да, Вачовски, – приторно сладким тоном ответил ректор. И тут же ледяным голосом: – А вы завершили с объяснительной по поводу того, каким образом у вас оказался кинжал из черной стали?
– Не-а! – весело ответил парень. – Я безграмотный, я писать не умею.
У ректора нервно дернулось веко. Но он сдержался и так же ласково, как начинал, произнес:
– Именно поэтому, Вачовски, вам было велено продиктовать все сэру Овандори.
– Да знаю я, – мотнула головой иллюзия, – но этот ваш Овандори несколько вышел из строя.
– Что значит «вышел из строя»? – взревел Аттинур.
И метнулся
