са-мим преемником. Нет, все, что говорил Сканер, было, конечно же, бредом, Сканер все же еще не выздоровел окончательно, кроме того, Схимника невзлюбил с самого начала, а после инцидента в «Пандоре» – тем более. Только вот если принять во внимание «наблюдения» Сканера, все слишком хорошо укладывалось на свои места. А это было очень плохо. Мало того, тогда получалось, что Баскаков где-то что-то упустил, и Схимник каким-то образом уз-нал больше, чем ему было положено. Но в любом случае без самого Схимника в этом не ра-зобраться.
– Ладно, – наконец сказал он, – я подумаю. А тебе советую лечь спать – выглядишь ты паршиво.
– Послушай, Виктор, – Сканер замялся и встал, одергивая свой френч, – могу я тебя кое о чем попросить? Я понимаю, что…
– Чего тебе надо?
– Понимаешь… столько времени прошло, а я… понимаешь, я все время один…
– Господи, бабу тебе что ли надо?! – Баскаков от души расхохотался. – Что, мозоли натер? Что ж ты раньше-то молчал?!
– Я думал…
– Это ж совсем другое дело. Тоже, считай, терапия. Сколько тебе – одну, две, десять?
– Одну, что ты, – Сканер махнул рукой, потом его глаза загорелись и губы запрыгали. – Только она должна быть высокая… блондинка, длинные волосы… синее белье… шелк… и чтобы я мог… мог все делать, что хочу, понимаешь?..
Баскаков слегка поморщился.
– Девочку для битья, что ли хочешь? Ладно, тебя отвезут завтра куда надо, там таких на-валом – сам выберешь. Только учти, без глупостей, – он сунул руки в карманы плаща, – у ме-ня прощения просить можно только один раз, ясно?
Голова Сканера часто-часто запрыгала. Баскаков усмехнулся и вышел из комнаты, и едва дверь за ним закрылась, Сканер опустился на пол, потирая вспотевшие ладони и виновато глядя в сторону.
– Ты сама виновата, – сказал он плаксивым голосом. – Сама… я просил столько раз… сме-ешься… всегда смеешься… Волосы, – Сканер снова начал слегка покачиваться, и его пальцы похрустывали, сминая друг друга. – Держать волосы… да… горячая… сладкая… сядь сю-да… ну сядь… Почему ты опять смеешься?! Сколько еще раз мне просить прощения?! Я ус-тал терпеть, я устал от всего, устал, устал… – он навзничь повалился на пол, раскинув руки, – но я скоро настану… потому что я терпеливый… и скоро он пожалеет… если бы он мог сей-час в меня заглянуть, он бы… – Сканер оборвал фразу и тихо засмеялся тонким, квохчущим смехом, и в ярко освещенной пустоте видел ответную белозубую улыбку, и золотистую тя-желую косу, и стройную, обнаженную женскую фигуру, которая тоже покачивалась, зазыва-ла, дразнила. Конечно же она не умерла, все это было шуткой, обидной, злой шуткой. Он приподнялся, подполз к столику возле кресла, где лежал пульт дистанционного управления, и веселая песенка из «Гусарской баллады» наполнила комнату, а Сканер, все еще хихикая, перебрался в кресло, покосился на дверь, его пальцы заползли под френч и начали
