отступления, выглядела такой чужой, что Скарлетт чуть не заплакала.
За последний год, после того как армия Шермана покинула горящий город и вернулись конфедераты, в Атланте выросло много новых зданий, но у Пяти Углов все еще зияли провалы, посреди мусора и зарослей бурьяна высились груды закопченных кирпичных обломков. Кое-что осталось и от знакомых зданий: кирпичные стены без крыш, через которые падал слабый дневной свет, пустые окна без стекол, одиноко торчащие печные трубы. Тут ее глаз выхватил среди покрытых гарью старых стен знакомую торговую лавку, частично уцелевшую во время пожара и теперь отремонтированную, сияющую новеньким красным кирпичом. Попадались и другие новые фасады, Скарлетт с радостью прочитывала на вывесках магазинов и контор знакомые имена, хотя незнакомых было больше: дюжины табличек зазывали клиентов к предлагавшим свои услуги незнакомым докторам, адвокатам и торговцам хлопком. Когда-то она знала почти всех в Атланте, и такое множество незнакомых имен нагнало на нее тоску. Зато она порадовалась при виде новых зданий, поднимающихся по всей улице.
Их было много, некоторые даже в три этажа! Строительство шло повсюду. Оглядывая улицу, пытаясь приспособиться к новой Атланте, Скарлетт услыхала жизнерадостный стук молотков и жужжание пил, заметила поднимающиеся строительные леса и взбирающихся по ним рабочих с грузом кирпичей на плечах. Она смотрела на горячо любимую улицу, и ее глаза увлажнились.
«Они сожгли тебя, – подумала она, – сровняли тебя с землей. Но они не сломили тебя. Не смогли сломить. Ты возродишься и будешь такой же большой и красивой, как раньше!»
Проходя по Персиковой улице под конвоем ковылявшей вперевалку следом за ней Мамушки, Скарлетт заметила, что народу на тротуарах ничуть не убавилось по сравнению с военным временем. В восстающем из пепла городе по-прежнему кипела жизнь, в воздухе ощущались те же суета и суматоха, что когда-то, в первый ее приезд к тетушке Питти, пробудили песню в ее крови. Вокруг, казалось, было ничуть не меньше утопающих в уличной грязи экипажей, не хватало разве что санитарных повозок конфедератов, а под навесами у торговых лавок было привязано к стойкам множество лошадей и мулов. Но хотя тротуары кишели людьми, все лица были незнакомыми, как и вывески над головой. Среди этих новых людей попадались грубоватого вида мужчины и кричаще одетые женщины, то и дело взгляд натыкался на черные лица шатающихся без дела негров. Они подпирали стены или сидели на обочинах, глазея на проезжающие экипажи с наивным любопытством детей на цирковом представлении.
– Вольные деревенские черномазые, – фыркнула Мамушка. – Ни разу в жизни настоящего экипажа не видели. А рожи все равно нахальные.
Рожи у них и в самом деле были нахальные, мысленно согласилась Скарлетт, заметив, как нагло они пялятся на нее, но тотчас же позабыла о неграх, как только завидела вновь синие мундиры. Город был наводнен солдатами-янки: конными,
