«О началах наследования в древнейшем русском праве» он идет еще дальше и формулирует оригинальные, заслуживающие внимания выводы относительно статуса человека в условиях родового строя, предполагая отсутствие у человека той эпохи понятия прав и достоинства личности. По мнению этого ученого, индивид как часть известного целого, как член известной массы подобных людей не являлся самостоятельным лицом. Устройство первоначальной жизни наших предков, основанной на твердом сознании родового единства и крепости родственных уз, исключало возможность индивидуального владения недвижимым имуществом. Древнерусское право не знало института наследования по завещанию. Предсмертная воля древних не выходила за пределы распределения имущества между детьми. Умирающий в те времена не мог отказать свое имущество стороннему лицу, минуя прямых наследников[63].
Сопоставляя византийские законы о наследовании с древнерусскими, В. Н. Никольский приходит к выводу, что принятие христианства и влияние Византии не смогли изменить ни начала древнерусского семейного быта, ни воззрения населения. Они только смягчили их до известной степени и придали им определенный юридический характер, которого древний юридический быт Руси до этого времени не имел. В. Н. Никольский, сохраняя верность пониманию права как объективно развивавшегося явления, твердо верил в неподвластность государственному регулированию исторически сложившегося обычного наследственного права[64].
Убежденность российских правоведов в роли обычаев как основных источников древнерусского права в общем виде весьма точно выразил Н. Л. Дювернуа: «Если право гражданское, как мы его себе представляем, есть существенным образом объективированный организм свободы лица, то прежде, нежели образовались все диспозитивные положения, которые составляют его содержание, в гражданском обороте, в юридических сделках лицо само устанавливает те нормы, по которым должно быть обсуждаемое его юридическое правоотношение… Свободная воля лица и частные акты составляют для законодательной эпохи самый могущественный двигатель развития юридической жизни»[65].
Свобода воли индивида в сфере частного права, в свою очередь, определялась условиями экономического, политического быта, в котором он жил и действовал. С учетом этого обстоятельства названный ученый делал заслуживающий внимания вывод, позволивший научно доказать несостоятельность воззрения относительно заметного варяжского следа в древнерусском праве. Как признавал И. Д. Беляев, «самостоятельное общество, пока оно самостоятельно, не может подчиняться чуждым законам, привнесенным со стороны; подчинение чуждым законам есть уже явный признак падения общества. Законы должны вытекать из исторической жизни народа. Связь между законом и внутренней исторической жизнью народа так неразрывна, что ни изучение законодательства не может быть вполне понято без изучения внутренней
См.:
Там же. С. 498.
